Виктор Кузнецов: "Мы чувствуем рынок"

«Вот это изделие – наукоемкое, – на протянутой передо мной ладони лежит круглая, сверкающая зеркальным блеском металлическая деталь. – Оно изготовлено с применением нашей технологии и инновационного инструмента». Мы идем по территории цеха предприятия «Сенсор», и Виктор Павлович Кузнецов, генеральный директор, собственник и идейный вдохновитель, перекрикивая шум машин и грохот железа, рассказывает мне о том, что позволяет добиться высочайшей точности в обработке металла. «У нас сверхточные станки. Вот этот, Multus, был первым в России»…

Он заворачивает блестящую металлическую штуковину в пергамент и любовно, точно это хрупкий кристалл, кладет ее обратно в контейнер.

«Есть такое предприятие, – продолжает Виктор Павлович свой рассказ, - оно производит очень большие задвижки для «Транснефти», хозяева у них иностранцы. Так вот они заказывают такие детали только у нас и только из-за того, что мы обрабатываем поверхность по нашей технологии.

А вот здесь – мы следуем дальше – будет стоять большой итальянский станок. Он приходит буквально на днях, и мы уже приготовили для него место. Высокая производительность и точность – вот почему я принял решение его купить. К примеру, если вот эта деталь на существующем оборудовании обрабатывалась 3 часа, то на новом будет 20 минут… Сейчас для нас это очень кстати: нам «упал» огромный заказ одного из нефтеперерабатывающих заводов, и мы гоним его на двух станках день и ночь…»

Из шумного, пахнущего маслом и металлом цеха мы идем в офисные помещения. Здесь, несмотря на поздний даже для буднего дня час, еще работают люди. Ближайшие соратники и единоверцы Виктора Павловича. Энтузиасты и страстные поклонники науки, они живут своим делом и создают вокруг себя удивительно теплую домашнюю атмосферу. В кабинете Галины Сергеевны Анисимовой, сокурсницы Виктора Павловича и, по его словам, самой умной женщины планеты Земля, во всю длину стены в два ряда висят 45 патентов.

45 патентов, 45 изобретений, сделанных предприятием за последние пять-шесть лет. «Есть патенты на устройства, а есть – на способы. Последние – самые главные, - включается в разговор основной соавтор Владимир Георгиевич Горгоц. – Сначала мы создаем метод, патентуем его, а потом на его основе – новые устройства. Буквально сегодня мы получили патент на способ, который разрабатывали всего один год. Это рекорд. Обычно на патентование уходит два-три года».

«А вот это наш духовный отец, - на стене в кабинете Владимира Георгиевича висит бумажный портрет американского физика, лауреата Нобелевской премии Перси Уильямса Бриджмена. – Он первый придумал способ измельчения зерна металла и доказал, что это возможно. С него, пусть не прямо, но косвенно, началось развитие нанотехнологий», - рассказывает Виктор Павлович.

Строгим взглядом родоначальника смотрит Перси Уильямс из-под круглых очков на результат работы своих последователей. На противоположной стене размещены фрагменты плакатов докторской. Эта диссертация – результат мощной работы коллектива талантливых ученых под руководством Виктора Павловича.

«Что такое нанотехнология? – продолжает он лекцию для гуманитария. – Вот исходная крупнозернистая структура металла (электронограмма слева). А вот эта поверхность – наноструктурированная (электронограмма справа демонстрирует моему глазу мелкие зерна в поверхностном слое аустенитной стали), для того, чтобы это доказать, нужен просвечивающий электронный микроскоп. Видите, здесь масштаб: 300 и 500 нм. Соответственно, каждое из этих зерен существенно меньше ста нанометров. А материал, структура которого состоит из частиц размером меньше 100 нм, называют наноматериалом. Нам удается наблюдать эти частицы и выполнять различные технологические процессы, которые позволяют их спекать, перемешивать и проводить еще много операций. Таким образом мы повышаем износостойкость, долговечность материала не на 5-10 процентов, как кто-то бы мог подумать, а в разы. Мы обеспечиваем коррозионную стойкость, и даже попав под дождь, изделие, созданное из наноматериала, не ржавеет годами. Это совершенно новые эксплуатационные свойства, которые можно получить за счет измельчения частиц.

Студентам я всегда привожу такой бытовой пример: берете два вида каши, гречневую и манную, и начинаете каждую из них доставать из кастрюли. Первая, крупная, вся разваливается; вторая – мелкая-мелкая – слипается, вы ее тянете, а она не рассыпается. Примерно то же самое можно сказать и о наноматериале».

***

Виктор Павлович Кузнецов – человек, не просто увлеченный наукой. Кандидат технических наук, доцент, автор более 130 научных работ и 45 патентов на изобретения и полезные модели, сегодня он руководит самым крупным факультетом Курганского государственного университета. И тот факт, что он мастер спорта СССР и судья республиканской категории по спортивному ориентированию, убеждает меня, что мой сегодняшний собеседник – натура цельная, гармоничная, самодостаточная. 
Резкий человек с добрым лицом – я бы так сказала, если бы меня попросили охарактеризовать его в двух словах. Категоричный, не терпящий дилетантов, он одержим идеей развивать инновационный и наукоемкий бизнес на территории Курганской области. И у него получается. Начав свое производство еще в КМИ с абсолютного нуля, с одной комнаты и лаборатории, где производились детали, он вырастил серьезное предприятие. Сейчас его детище имеет три подразделения. Одно занимается производством деталей и сложных изделий для нефтеперерабатывающего и нефтегазового комплекса, другое осуществляет модернизацию и ремонт станков с ЧПУ. Третье создает программный продукт для автоматизации систем управления производственным предприятием. На всех трех направлениях заняты 378 человек. Совокупный годовой оборот – почти 700 000 000 рублей. При этом наука для них – это квинтэссенция роста, квинтэссенция успеха.

Я долго, с большим терпением подбиралась к этому человеку. И вот, наконец, он согласился. Мы сидим в его кабинете вечером выходного дня и обсуждаем, зачем ему этот материал.

- Итак, какая наша установка? Зачем я согласился на эту встречу? Рекламы мне не надо. Наверное, для меня главное, чтобы люди поняли: неважно, где они живут и работают, в Кургане или в крупных городах, если есть идея, то они должны к ней идти и достигать своей цели. Вот Балакшины когда-то поставили задачу: производить турбины для малых рек. Отец послал сына учиться в Германию, тот выучился и в 1904 создал в Кургане чугуно-меднолитейный и механический завод инженера С.А. Балакшина. По его чертежам в 1905 году изготовили первую  в Сибири гидротурбину радиально-осевого типа. Турбины этого типа завоевали не только Гран-при и золотую медаль Всемирной выставки по применению электричества в Марселе и Большую серебряную медаль Всемирной промышленной выставки в Стокгольме, они покорили рынок всего мира.

Что изменилось сегодня? Давайте понимать, что и в настоящее время наукоемкие технологии так же, как в начале прошлого века, быстро могут быть созданы только в малом и среднем бизнесе. И когда будет поддержка инноваций со стороны малого и среднего бизнеса, это выведет нас на новый виток развития. Если есть идея, то одержимые люди ее добьются и завоюют рынок.

Ну, что, начнем интервью? Я сразу предупреждаю: многого я не скажу.

- О`кей, задам вводный вопрос: как вы оцениваете состояние науки, как фундаментальной, так и прикладной, в стране вообще и в области в частности.

- С этим вопросом вам надо обратиться к министру образования и науки господину Ливанову.

- Не согласна. Я обращаюсь к вам, потому что вы декан одного из факультетов университета. И этот вопрос в вашей компетенции.

- Нет, в данный момент я выступаю как руководитель и собственник предприятия. Говорить о состоянии вуза я не хочу. Это провокационная тема. У нас есть хорошие ученые, но нет среды. А ученый без среды, как гриб без грибницы, вырасти не может. И это надо осознавать. Как создать среду? Я бы сделал так: выбрал хороших ребят, у которых уже есть производство, и те деньги, которые сейчас выделяются на развитие малого и среднего бизнеса, потратил на то, чтобы отправить их учиться за границу. Часть не вернется. Но те, кто вернутся, связанные контрактом, произведут здесь революцию. Они создадут школы, окружат себя талантливыми соратниками. Ведь я тоже начинал, когда мне было очень мало лет. Я приехал из аспирантуры МВТУ им. Баумана, у меня была вузовская академическая лаборатория в КМИ. Мы делали разработки и завоевывали медали… И были большие контракты, и было будущее. А главное – со мной всегда было много талантливых ребят. Часть из них осталась в науке, многие реализовали себя в других сферах. Но те, кто прошел школу настоящих исследований, никогда не потеряются в жизни. Через мой научный кружок прошли Наркис Галиаскаров, директор Курганской ТЭЦ-2, Володя Бабяк, еще один известный энергетик, Женя Немчинов из Центробанка и еще много, очень много талантливых и умных ребят. На таких, как они, сейчас держится экономика нашего региона.

Вспомним, как было раньше? Ребята-студенты сидели у меня до ночи. Я приходил домой в 12, иногда нас выгоняли, так мы были увлечены своим делом. А сейчас? Можем даже эксперимент провести: нас не пустят после семи. Понимаете? Если в МВТУ раньше 10 вообще никто не уходит, все работают, то у нас…

Есть еще вопросы о состоянии науки в Курганской области?

Серьезной науки, предполагающей фундаментальные исследования, у нас нет. Если за год университет заработал за счет хоздоговорных научных исследований всего 2,5 миллиона рублей, говорить не о чем. Понимаете?

- Что подразумевает хоздоговор?

- Он подразумевает, что университетские ученые выполняют какие-то исследования по заказу предприятия.
Предприятие «Сенсор», например, заказывает научные исследования в Екатеринбурге, в Томске, в Москве…
Вот вам пример: я прихожу на кафедру университета не как декан, а как руководитель предприятия, и говорю: «Сколько денег вам нужно, ребята? Сделайте вот эту работу». И ничего. Все живут за счет платных студентов. И это самая большая проблема, которая существует в образовании.

- Но ведь об этом же надо говорить!

- Я устал говорить об этом. Сейчас в Федеральной целевой программе если не участвуют в инициативной группе разработчиков молодые ученые моложе 35 лет, то у них шансов выиграть конкурс очень мало. У нас на два технических факультета наберется, может, человек шесть кандидатов наук моложе 35 лет. Потому что прервалась дней связующая нить, не работают многие научные школы.

Когда-то были хорошие по тем временам молодые ученые, мои коллеги, но одни слиняли в Канаду, другие разъехались по вузам страны. Это был самый первосортный материал. Остались единицы…

 Аспирант А.С. Скоробогатов исследует нанопрофиль поверхности

Однако сегодня я хочу поговорить о роли науки в развитии бизнеса. И эта тема очень интересная. Потому что сейчас в мире происходит новая индустриальная революция. Идет шестой индустриальный уклад. Россия еще к пятому не подошла. Только подходит. То есть мы сейчас пользуемся старыми конструкционными материалами: сталями, сплавами, которые в мире используют все меньше, потому что появились новые наноструктурированные материалы: керамические, биокерамические…
А ведь можно обычные, известные нам конструкционные материалы наноструктурировать, то есть в поверхностном слое создать такие наночастицы, которые будут придавать совершенно уникальные свойства. Немагнитные становятся магнитными… Особенно это важно для биосовместимости. Как только появились новые наноструктурированные материалы, появились зубные имплантаты, и теперь без этого мир уже не может. Это не просто взяли и какой-то титан закрутили. Это наноструктурированный титан, да еще он покрыт специальными пленками, которые тоже имеют такую структуру для того, чтобы были хороший остеосинтез, хорошая приживаемость. Мы в России пока этого серийно получить не можем. Все наши стоматологи пользуются только зарубежными имплантатами. И это огромная проблема. Вот сделают сейчас курс 60 рублей за евро, и обычный человек уже с трудом сможет позволить себе поставить имплантат.

- Расскажите о проекте, над которым вы работаете совместно с РНЦ ВТО. На пирожках. Для лечения каких больных? Используя какие методики? В чем заключается ваше участие?

- Ну, во-первых, у нас подписан договор о конфиденциальности, я не могу говорить об этом. Это новая уникальная медицинская технология, которая позволяет больным вернуться в практическую жизнь не через год, а через 2-3 месяца. Это единственное, что я имею право сказать. Мы находимся в стадии патентования и опытных разработок производства имплантатов. И дай Бог, чтобы у нас все получилось. Уверенность такая есть.

- Часто раздаются голоса, мол, инновации нашему, российскому, бизнесу не нужны.

Золотая медаль Сибирской выставки-ярмарки в г. Новосибирске за разработку и внедрение наукоемкой технологии обработки деталей вручена инженеру предприятия А.В. Аникееву.

- Это неправда. Кто имеет инновации, тот владеет рынком. В частности я бы отметил ОАО «АК «Корвет», который сейчас делает новые установки для добычи газа – целые системы, управляемые сложными электронными гидравлическими устройствами. Они очень хорошо продвигаются, поскольку там есть и ученые, например Павел Викторович Ротермель, кандидат технических наук, он сейчас там главный инженер, и группа молодых талантливых инженеров, которые применяют инновационные технологии. А главное, руководитель - кандидат экономических наук Анатолий Васильевич Чернов.

Вообще, есть ли на предприятии патентный отдел – это первый показатель того, насколько производство наукоемко. Сколько патентов получено? Вот первый критерий. Второй – это сравнение с аналогичной продукцией за рубежом. Чтобы изделие хотели купить, оно должно иметь свое конкурентное преимущество, и тут важно не повторять, а получать превосходящие характеристики.

- Много лет мы говорим о необходимости перехода к инновационной экономике. Однако дело движется с большим трудом. Что нужно, чтобы оно сдвинулось с мертвой точки, какой климат будет благоприятствовать этому?

- Для этого нужны грамотные люди, которые будут оценены по достоинству. На Западе как все организовано? Там правит балом частный бизнес, который охотится за новыми идеями.

- В том-то и дело, что на Западе за инновациями гоняются, потому что там есть конкуренция.

- И у нас она тоже есть, но, к сожалению, у нас законы этой конкуренции немножко другие. Хотя я убежден, что и в нашей экономике…

- Я не чувствую, что у нашей экономики есть потребность в инновациях. Потому что, если бы она (эта объективная потребность) была, то они (я имею в виду инновации) тогда бы развивались другим темпом.

- Нет, если кто-то создаст новое уникальное изделие, которое превзойдет аналогичные по качеству и будет дешевле, покупатели откликнутся. Мы сейчас покупаем импортные станки… Почему? Потому что они лучше. А у нас никто не занимается новым станкостроением, новым инструментом. Нет людей, которые могут его создать. И даже банки пошли бы на то, чтобы дать деньги, если бы были действительно серьезные проекты. Сейчас это огромный фронт, и на этом фронте может проявить себя любой.

Почему я об этом говорю? Потому что эту тему хорошо знаю. Я же сам первую кандидатскую диссертацию защищал по станкам, по надежности. И сегодня мы, те, кто был причастен к нашему станкостроению, продолжаем общаться и понимаем, что скоро эта проблема будет первоочередной. Сейчас только границы закрой, и мы не сможем покупать зарубежные запчасти для наших станков, не сможем приобретать сами станки. Всё. Вся промышленность встанет.
Но первые ласточки уже есть, например сборка станков в Екатеринбурге. Пока слабо… Этот путь мы должны были пройти 10 лет назад. Есть люди, которые мне звонят и говорят: «Вот у вас был завод деревообрабатывающих станков. Где он?» Заказы на деревообрабатывающие станки (а в прошлом они даже линии создавали!) были всегда. У нас страна деревообработки! В результате наши лесхозы и леспромхозы закупают иностранное оборудование. Вот, пожалуйста! Нет людей, нет специалистов, нет преемственности, нет инженерных школ. Сейчас брось туда мальчишек, пусть даже талантливых, они ничего не смогут сделать, потому что нужно повариться в этом, чтобы понять, что нужно рынку, потому нужны профессионалы…

- Подтвердите или опровергните мои наблюдения. У нас инновациями занимаются те, у кого нет денег. А крупные сформировавшиеся предприятия, у которых есть продукт, закрепившийся на рынке, и рынок сбыта, не очень-то торопятся, потому что «и так берут».

- Такое мнение есть, но, я считаю, дело в другом. Они хотели бы, но нет людей.

- Мне приходилось разговаривать с человеком, который наряду с инновационными вещами продает изделия, сделанные по советским образцам. Он говорит: не нужны рынку новинки, они качественнее, в конечном итоге выгоднее, но они требуют произвести ряд изменений, иногда связанных с переоборудованием, а заказчику это не нужно. Тот человек, который занимается закупками, он кровно не заинтересован в этом. Ему привычно и нехлопотно работать так, как он это делал тысячу лет подряд.

- Это абсолютно неправильно. Здесь нужна большая работа. Нужно ехать непосредственно к заказчику, доказывать преимущества, и они будут с радостью брать.

- Когда компания крупная, то выгода компании и выгода отдельных людей, принимающих решение, – это разные и порой непересекающиеся вещи. Поэтому я и говорю, что инновации в России живут только там, где бизнес мелок, а значит, и денег нет или почти нет.

- Отчасти это действительно так. Но это не значит, что нужно опускать руки. Мы сейчас очень много работ проводим, и всегда есть те, кто наши достижения оценил, кому они нужны и кто готов платить за них деньги. Нужно сделать все, чтобы наша продукция по качеству не уступала западной. А для этого необходимо создавать инновационные технологии.

Пример простой, Лена. 15 лет назад мои партнеры из Тюменской нефтяной компании говорят: «Разработайте новую станцию управления погружными насосами» – и дают возможность познакомиться с немецкой. Тогда еще речь не шла об инновациях. Я пошел на «Курганприбор», там собрали совещание. Я говорю: «Давайте поедем в Нижневартовск (зимой, правда, дело было, в декабре), есть два дня, чтобы изучить немецкую станцию и сделать аналогичную». И что бы не поехать? Есть партнер, готовый инвестировать деньги, он же в дальнейшем заказчик – мечта для любого предприятия. Но через два дня ко мне приходит конструктор с «Курганприбора» и говорит: «Холодно, я не поеду»…

Через год завод «Борец» в Москве уже начал выпускать аналогичную технику.

Я к чему это говорю: если сегодня ты не будешь шевелиться, завтра за тебя это сделает кто-нибудь другой.

Победит тот, кто живет не сегодняшним днем, а смотрит в завтрашний.

Вот что я думаю: в чем национальная идея? Производить все: от иголки до самых сложных изделий и механизмов. У нас абсолютно нет дорожного машиностроения, у нас нет своих нормальных автобусов, нет станков, нет бытовой техники…Наш рынок захватили китайцы. Это проблема государственная. Значит, это кому-то невыгодно. Тут я согласен. Но это пессимизм в глобальном масштабе. Мой же опыт показывает, что инновации нужны, что есть люди и предприятия, в них заинтересованные. Возможно, наша деятельность не изменит картину в целом по стране, но зато перестроит существование как минимум четырех сотен человек, занятых на нашем предприятии. И модифицирует деятельность тех, кто с нашей помощью получит гораздо более эффективное производство.

Некоторое время назад, еще при прежнем губернаторе, я высказал свои соображения, связанные с созданием кластера по производству импортозамещающих инструментов. У нас были реальные разработки и есть достижения… В результате деньги на эту статью были выделены, но их получили другие… Пока нового инструмента не видел.

- Какой продукт у вас основной? Что дает вам возможность жить и развиваться?

- Это продукция для нефтепереработки и нефтедобычи. Прежде всего, это крепежные изделия, причем по самым высоким технологиям и массово. Второе: мы делаем сложное оборудование, в производстве которого используем в том числе технологии наноструктурирования поверхностного слоя.

- В этом ваше уникальное торговое преимущество?

- Нет, не только в этом. Это сама организация производства. Как можно на маленькой площади маленькому предприятию делать выручку по 2,5 миллиона в год на одного работающего? Ответ: у нас полностью автоматизирован весь жизненный цикл производства изделия, от поступления заявки до отгрузки. Это все в компьютерной системе. И система эта называется «управление производственным предприятием».
Заводы с большой инфраструктурой такой производительности добиться не могут, они должны выпускать в разы больше продукции.

- Вот вы говорите, что разработанный вами метод обработки первый в мире. В этом направлении вас никто не обогнал. Расскажите подробнее, в чем он заключается?

- Это способ обработки поверхностных слоев деталей. Метод, основанный на интенсивной пластической деформации. В поверхностном слое за счет управления силой трения развиваем ротационно-сдвиговые деформации. Есть много методов интенсивной пластической деформации, но никто в процессе обработки деталей на станках это не реализовал. Что, впрочем, не значит, что данный метод всё охватывает. У нас тоже узкая ниша. Мы применяем его при обработке деталей нефтегазового оборудования, задвижек, автомобилей… Этот метод обеспечивает повышение износостойкости, герметичности, теплостойкости, усталостной выносливости и так далее. То есть детали, которые мы изготавливаем с применением данной технологии, отличаются от аналогичных, тем, что они, во-первых, служат в 2-4 раза дольше, и во-вторых, обладают еще комплексом уникальных свойств. И это не сказки. Это подтверждено исследованиями. Эту технологию сейчас у нас хотят купить предприятий 15-20 и еще столько же хотят…

- Украсть?

- Хотят, чтобы мы им обрабатывали детали. А украсть хотят многие… Приезжали тут одни, хотели украсть, но не получилось. Шпионаж в науке – дело святое)). Мы не можем просто так взять и отдать, потому что очень много средств и труда вложено в эти исследования. Хотя когда-то я все равно эту технологию продам. Это безусловно.

То, что нам удалось это сделать, это тоже стечение многих обстоятельств. Все не так просто. Здесь анализ. Мы знаем, кто в мире в этом направлении движется, кто что делает. Первое, что сдерживает наших ученых, это то, что многие: а) не знают иностранный язык, б) не имеют доступ к самым последним источникам информации, в том числе к журнальным статьям.

- А разве в Интернете их нельзя найти?

- Можно, но за деньги. Доступ к статье, опубликованной в любом журнале крупнейших издательств научной литературы, Elsevier или Springer, стоит 38-40 долларов плюс перевод. А посмотреть надо 20-30. Не все себе могут позволить. Студентам ведущих вузов их дают бесплатно. Вуз платит. Бюджет Томского политехнического университета составляет 6,2 миллиарда рублей в год. Бюджет города Кургана для сравнения – 7 миллиардов. Представляете, бюджет учебного заведения соизмерим с бюджетом города? Но государство сделало ставку только на научно-исследовательские и федеральные университеты. Таких примерно 20. И наука развивается именно там. И нашим предприятиям, если мы будем сидеть на месте и ничего не делать, нужно ехать туда. В нашем вузе нам совместно со специалистами предприятий нужно определить ключевые три-пять научных направлений и поддерживать их. Такие направления есть уже сейчас, они подкреплены хорошими исследованиями. Нужно создать условия для ведущих ученых…

- Как это сделать?

- Переоборудовать общежитие и создать комнаты для молодых талантливых ребят, которые останутся в аспирантуре. Жилье – это единственное, что поможет задержать перспективные кадры. Иначе те, на ком сейчас все держится, уйдут в силу своего возраста, а новых не появится.

- Какой проект сейчас самый важный для вас?

- Так много интересного еще хочется сделать! Проектов куча. Первый – это создание новых изделий с использованием принципиально новых материалов. Сфера применения – нефтехимия, нефтепереработка и нефтедобыча. Далее: есть нерешенные задачи в той части науки, которой я занимаюсь. Это исследования вопросов, связанных с теплофизикой процессов наноструктурирования. А еще есть хорошая идея, над ней работает один из моих аспирантов, она связана с производством имплантатов. Я занимаюсь этим только полгода, мы в начале пути. Информация пока конфиденциальна, поэтому о технологиях говорить не буду. Как раз в продолжение этой темы мы собираемся ехать в Германию, где будет международная выставка по травматологии и где я буду смотреть станки для реализации этих технологий.

- Если бы сейчас появился инвестор, готовый вложить деньги в ваши идеи, вам это было бы интересно?

- Конечно. Я был бы только за.

- А что бы вы ему предложили?

- Те же имплантаты совместно производить. Создать мощное производство и стать первыми в России. Но стать первыми желающих много. И потому делать это надо как можно быстрее.

- В первую очередь вы чувствуете себя ученым или бизнесменом?

- Это как раз то сочетание, которое взаимодополняет друг друга. Я чувствую себя бизнесменом, который хочет максимально использовать научные подходы и результаты.

- То есть все-таки бизнесменом…

- Сначала бизнесменом, конечно. И это выгодно отличает меня от тех ученых, которые не чувствуют, что нужно работать не в свое удовольствие, а прежде всего на результат. Но сейчас таких уже все меньше и меньше. Всех хороших ученых или разобрали бизнесмены, или они сами стали бизнесменами. Везде. Во всем мире. Если человек что-нибудь придумал, он хочет это делать сам, организовать свой бизнес. Вот когда у нас ученый будет ставить задачу самому себе, будет делать и производить, а не ходить с протянутой рукой и просить деньги, вот тогда мы сдвинемся с мертвой точки.
Я бы никогда в бизнес не пошел, если бы у меня был выбор. Это очень тяжело. Я бы согласился заниматься наукой и стать больше ученым или даже только ученым, если бы мне платили. Конечно, я не могу продать сейчас все разработки, ведь эти разработки появились благодаря тому, что их финансировало мое предприятие.

***

…Когда одному из начинающих ученых дали награду за какие-то нанотехнологии, а он никогда даже исследования никакие не проводил, Кузнецов его попросил: «Покажи электронограмму со сканирующего и просвечивающего микроскопов». Первый вопрос, когда речь заходит о нано, – метрологический, и нужно доказать, что ты работаешь с материалом, структура которого состоит из частиц размером меньше 100 нм… Ответа, как можно ожидать, не последовало…

Но Кузнецов это воспринимает с юмором. Вообще, хорошая доля смеха присутствует в любом серьезном деле. Он не любит, когда их называют сумасшедшими фанатиками: «Наш мир не замкнут только на науке. Вот Владимир Георгиевич – высочайший специалист, ученый. Сначала он исследовал, как на металле получить отражающую поверхность, а сейчас мы соединили наноструктурирование и одновременно получение зеркала. Но знаменит он не этим. Всемирная слава к нему пришла в тот год, когда у него практически одновременно родились дочка, внучка и правнучка».

«Ай да ученый!» - хочется воскликнуть мне вслед за Пушкиным, но славный сын науки моментально переходит в иную тональность: «Одно необходимо сказать: в прошлом веке промышленность перешла на микроны. А сейчас, когда микромир исчерпал свои возможности, наука переходит в наноизмерение. И это не прихоть, это просто неизбежность».

Уходя, я с неизбежностью заряжаюсь витающим здесь оптимизмом и думаю про висящие в два ряда патенты. Вернее, про те, что еще не висят, но присутствие которых уже ощущается благодаря третьему ряду гвоздиков, забитых в стену кабинета Галины Сергеевны. /// 

 

Фото: Ксения Майтама, из архива Виктора Кузнецова