"Папина дочка" спешит на помощь

- Девочки пришли к нам в офис фонда, - рассказывает Андрей Витомсков, - и говорят: «Мы хотим сделать концерт. На его проведение нам дала согласие Мирослава Карпович, нужна помощь в организации и финансировании». Я сначала посоветовался, и мне сказали: «Не стоит. Не все так просто, и скорее всего в последний момент никто не приедет». Я оставил эту затею, а потом думаю: надо самому позвонить Мирославе. И когда все подтвердилось, я понял, что это человек без пафоса, абсолютно открытый, адекватный, интеллигентный, я стал готов взять на себя определенные обязательства.

18 мая школа современного танца «Flashmob» и благотворительный фонд «Возрождение» провели гала-концерт «Согревая сердца», чтобы все средства, вырученные от продажи билетов, направить на помощь детям-сиротам. Ведущей программы стала Мирослава Карпович, актриса сериала «Папины дочки», известная всем российским подросткам как Мария Васнецова.
От гонорара за работу Мирослава отказалась.

- За несколько месяцев до концерта позвонила девушка. Я думала, она взрослая, а потом выяснилось, что еще школьница. Вот так все и получилось. Что касается подобного рода мероприятий, я очень легкая на подъем, поэтому вопрос о приезде не стоял.

- А вы давно благотворительностью занимаетесь? С чего это началось?

- Началось с того, что мама выхаживала детей с врожденными сердечными заболеваниями в детском отделении города Бердянска. Частенько я находилась там (меня не с кем было оставить) и видела детей, лишенных того, что есть у меня. Иногда я могла прийти в гольфах, сандалиях и платье, а из больницы уйти без чего-нибудь. Мне было жалко, что у какой-то девочки этого нет. Лет семь назад я стала работать волонтером, психологом в фонде «Подари мне жизнь», а потом разрослось... Знаете, когда мы были маленькими, у нас были кот Леопольд, Том и Джерри, «Ну, погоди!», Электроник, Оля и Яло - очень много кумиров. Назовите мне российского сказочного персонажа нашего времени. Я такого не знаю. Благодаря сериалу «Папины дочки» я овладела огромной аудиторией. Съемки длились шесть лет, и с нами выросло определенное поколение, которое в нас нуждается. Были случаи, когда я приходила в радиологию, где лежат облученные подростки. Они стесняются, комплексуют, стараются не показываться, потому что, например, у них нет волос, но когда я приезжала в отделение, бывало, они вставали на ноги и шли, хотя до этого вообще из палаты не выходили. Психологическая помощь иногда оказывает совершенно чумовое действие. Мои мобильные телефоны есть во всех отделениях, где я была. Мы всегда со всеми переписываемся смс-ками. У меня есть Любочка из Барнаула, которая до сих пор поздравляет меня со всеми праздникам. Меня зовут в горы, на манты, на чебуреки... Есть дети, которые уже умерли, царство им небесное, но я до сих пор дружу с их родителями. Однажды я отыграла спектакль. На сцену поднялась женщина, подарила цветы и заплакала. Я подумала, боже, наверное, я так играла! А потом она подошла уже на улице: «Мирослава, помните меня? Из отделения на Профсоюзной? Мы умерли». Я отвечаю: «Держитесь. - Вы знаете, я сейчас опять беременна, - она пальто открывает, а там уже пузо. - Вот узнала, что вы приедете, и мне захотелось поблагодарить... Когда очень нужен был позитив, вы его нам подарили». Понимаете, это очень крутая штука на самом деле! Поэтому, когда есть возможность куда-то приехать, прийти, пообщаться, что-то сделать, то конечно...

- Вы психолог? Вы говорите о психологической помощи...

- Нет, просто существуют определенные подходы. Я всегда очень много общалась с детьми. Брат младше меня на 15 лет, но мы большие друзья. Все спрашивают: «Как? У вас такая разница?», но у меня лучше друга-парня, наверное, нет. Мы всегда имели точки соприкосновения. Не так, что я ему: «Улю-лю-лю-лю, мой пупсик, котик». Нет, мы с ним как два взрослых человека: обсуждаем что хорошо, что плохо, кем он хочет стать, проблемы переходного возраста. Сейчас вот войну на Украине... У детей очень тонкая душевная организация, нужно найти подход. И для меня это как приключение, но это не значит, что я ставлю эксперименты над детьми. Опять же, кто такой актер? Своего рода психолог. Каждая роль требует полноценного психологического разбора. Конечно, ищешь в герое грани, которые близки тебе, но постоянно играть себя неинтересно. Каждый раз ты пытаешься понять, почему герой ведет себя именно так, на что он реагирует... И еще: дети так непосредственны, честны, а мне этого в жизни не хватает. Мама или близкие друзья говорят: «Мира, нельзя быть такой открытой!» Честность во взрослой жизни очень мешает, она мне мстит, а в детях я нахожу себе подобных. Мне с ними здорово, и я стараюсь держаться их. Это позволяет не отчаиваться. Я часто вижу детей на грани или детей, лишенных родителей, которые умеют, например, создавать совершенно потрясающие вещи руками. Если у них не действуют руки, ногами. Всегда найдут способ что-то творить. И ты думаешь: «Господи, у меня же все есть: и руки, и ноги, и глаза — а я еще жалуюсь! Но разве так можно?» Ни в коем случае не позволяю себе опускать нос.

- А расскажите о вашей семье. Судя по всему вы выросли в очень хорошей, дружной семье...

- У меня родители были знакомы школы. Не всегда, конечно, у них была любовь. Папа играл в рок-группе, мама пела. Они дрались, когда были молодыми. А потом в медучилище встретились: о, ты здесь! — и ты здесь! Назло какому-то своему жениху мама станцевала с папой... В общем, так все и получилось. Мама ненамного старше меня: я родилась, когда ей было семнадцать. Через три года появилась сестра, а через 15 лет — долгожданный брат. Папа всегда хотел сына. Мы жили на Украине. 90-е годы оказались тяжелыми, были проблемы с гражданством. Родители были очень молоды, когда переехали в Москву. Спасибо им. Москва — это город возможностей, в отличие от того места, где я родилась.
Я долго жила у бабушки в селе, помогала ей. Она у меня чудесная, и детство было таким, что любому ребенку можно пожелать: когда ничего не моешь, все ешь с деревьев, с огорода, ходишь пешком через несколько сел и не думаешь, что ты устал. Я помню свои первые ролики: я посмотрела «Королеву бензоколонки», а дедушка взял мои сандалии и пришил к ним цыганской иглой колеса. Из всего мы делали чудо, сказку. В Бердянске у нас никогда не было каких-то суперпродуктов: там на весь магазин продавались шматок маргарина, печенье «Мария» и леденцы на пластиковой тарелке, но мы с мамой всегда умудрялись делать какие-то вкусности. И петушков, и орешки со сгущенкой, и трубочки, и печенье, и мороженое, и сладкую вату, и сыр, и сметану, и молоко, и творог. У нас всегда были потрясающие закрутки, и до сих пор дома есть огромный-огромный шкаф, который каждый год забивается вареньем: из дыни, из вишни, из черешни белой, из черешни черной, из инжира и абрикоса, с миндальной косточкой, с цедрой. И, конечно, когда к нам приходят гости, все знают, что у нас есть, и говорят: «Мира, ну доставай свое сокровище!» В сентябре вся кухня завалена ящиками с рынка: фрукты, фрукты, фрукты, — и мама с вот такой головой - шух-шух-шух — все закручивает. Это просто традиция, которую, вы знаете, как говорится, не пропьешь. Зато потом целую зиму мама ничего, кроме салатиков, не ест, а все варенья — я, папа, брат, сестра, гости, но не мама.

- У вас дружеские отношения с родителями?

- Да, конечно. Мама - моя подруга. Папа - мой друг. Маме сейчас 45, папе 46, и если мы идем по улице, то все думают, что мама - моя подружка или сестра, а папа - бойфренд: «Мира, мы тебя видели с таким мужчиной!»

- Как они отнеслись к вашему решению стать актрисой? Откуда появилась эта идея?

- Как-то в Бердянск приезжал театр, и шел спектакль «Жанна Д~Арк». Мне было лет пять, и меня повела папина мама. Мне все было так неинтересно! Но я знала, что у нее есть сушеные бананы и что, если мы с ней пойдем, мне точно пачечка достанется, а за сушеные бананы я была готова много что сделать. Когда во втором акте было сожжение, мне показалось, это так страшно! И героиню жалко стало. Я начала плакать, ребенка из зала, естественно, вывели, компотиком напоили. И на улице, пока заканчивался спектакль, стояла уже сожженная Жанна Д~Арк, курила сигарету и пила ореховое ситро. И я говорю: «Бабушка, она же умерла! - Нет, это тетя актриса. Она там была Жанной Д~Арк, а сейчас она «тетя Маня». У нее есть дочка или сыночек, она отдохнет и завтра поедет домой к своей семье». Я до этих пор помню, что в тот момент я подумала: «Как классно! Можно умереть, а потом снова играть в пупсиков!» Такова была моя логика. И вариант много что испробовать на себе мне тоже очень понравился, потому что тогда существовала еще одна проблема: у соседки Мариванны были бухгалтерские рукава и счеты. Мне очень нравилось надевать эти рукава, брать счеты, но в какой-то момент это очень наскучило, и я подумала: если стану актрисой, я не всегда буду играть бухгалтера, но иногда мне можно будет надевать рукава.

- Вы участвовали в какой-то школьной самодеятельности?

- Только в последних классах, когда я уже приехала в Москву. Московская школа далась мне очень тяжело: дети сухо ко мне относились из-за акцента и того, что образование на Украине было другое. Со мной никто не сидел за партой, я долго оставалась изгоем, но у меня всегда был творческий потенциал, и я подумала, что этим надо брать. В общем, как Наполеон: тихо, но с нахрапом. Я взяла в свои руки всю творческую организацию, стала режиссером спектаклей и концертов. Затем, когда вошла в первый состав «Тодеса», занялась еще и постановкой танцевальных номеров. Сколько я потом училась, нашу школу страшно боялись, потому что я забирала все тортики, шоколадные медальки, в общем, первые места. В аттестате у меня выходило несколько четверок, и директор школы сказала учителям: «Карпович все исправить! Она честь школы защищала!» И, конечно, когда я стала проявлять себя как творческий деятель, отношение одноклассников ко мне резко изменилось.

- А сколько лет вам было, когда вы приехали в Москву?

- Первый раз я приехала в 7 и потом уже лет в 12-13.

- Как вам удалось избавиться от акцента?

- Когда я училась в институте, педагог Виктор Владимирович Михасев мне сказал: «Мира, ты сможешь от этого избавиться, только если сама захочешь». Теперь, когда общаюсь с людьми и выясняется, что я с Украины, все говорят: «Да ладно!» Я могу проявлять какие-то свои манерки только дома или если с друзьями балуемся. Идем по улице, видим туристов, все: «Мира...» Я говорю: «Жооор, ну давай сфооотаемся!» Опять же, это просто игра.

- У вас же родственники остались на Украине?

- Да. На Украине сейчас тяжкое время... Слава богу, там, где живут мои родственники, все спокойно. Я бабушке пишу каждый день: «Бабулечка, как дела?» Она научилась писать в ответ, мы ей viber установили, купили айфон. Периодически я получаю от нее: «I love viber». Бабушка скоро должна приехать в Москву. Хочу, чтобы она пока здесь находилась. Мариуполь не так далеко от ее дома. Не хочу о политике... Я всегда была достаточно аполитична. Чарли Чаплин говорил: «Я человек творчества, я вне партии». Я - то же самое, я - творческий человек, за мир во всем мире.

- Родители не ждали от вас, что вы пойдете по их медицинским стопам?

- Мама дала мне волю, в отличие от собственных родителей, которые принудили ее пойти в медицинский институт. Просто у нас в Бердянске был только «мед» и «пед», и мама сказала: «В «пед» я точно не пойду». Мне предоставили свободу выбора, и я считаю это очень правильным. Многие люди несчастливы оттого, что занимаются не тем, что им нравится. Родители заставили, обстоятельства заставили. Мы очень часто не находим в себе силы бороться за свою мечту, а надо уметь бороться, особенно когда ты юный, амбициозный, как ваши девчонки. Они говорят: «Мы не верим, что вы приехали!» А я отвечаю: «То, что я приехала, это ваших рук дело!» Я прямо восхищена, это такие прекрасные амбиции! Я очень люблю амбициозных людей, тем более таких молодых. И то же самое касается выбора профессии, жизни, всего. Надо давать волю, чтобы потом люди не гасли раньше времени и не сетовали, что их жизнь не удалась. Я вижу это у своей мамы, которая могла бы в большей степени реализовать себя в профессии, но в молодости ей пришлось обустраиваться в Москве и воспитывать меня и младшую сестру. Она состоялась в нас, поэтому моя задача — поддерживать маму и давать ей все самое лучшее, чтобы она не чувствовала себя потерянной в этом мире.

- Родители ходят на ваши спектакли?

- Конечно. Моя семья — это моя поддержка. Всегда приходят и по многу раз. Особенно мама. Она очень хороший критик и тонко чувствует материал. Обычно все, что говорит, совпадает с мнением режиссера, и когда он перестает посещать на спектакли, ну знаете, выпустил кораблик в море и все, мама продолжает приходить. Хоть на пять спектаклей подряд, поэтому знает все мои тексты. У нас дома даже есть свой птичий язык — между собой общаемся репликами из спектакля. Брат тоже к нам примкнул. Мы сидим втроем, и папа всегда не в теме.

- Папа не ходит?

- Нет, папа ходит, но не заучивает. Ему всегда интересно, но он долго не понимал, каково это — быть актрисой: дочка всегда была такая приличная, образованная, скромная! Как она может все это вытворять? Боже мой! Спектакли или кино разные же бывают. Он, когда смотрит, говорит: «Знаешь, я всегда абстрагируюсь, что ты моя дочь. Мне просто интересно наблюдать на сцене за каким-то другим человеком. А потом, когда спектакль заканчивается, я понимаю: «Это же была моя дочь!»

- В одном из интервью вы сказали, что ваш настоящий папа ревнует вас к вашему киношному...

- Нет, я так не говорила. Это все обычное: «Ага! Хорошая новость, это можно раздуть!» Ни в коем случае, он у меня неревнивый. Мой папа — это мой папа. Просто я очень хорошо отношусь Андрею Евгеньевичу Леонову, другому «папе». Мы его все так называем, общаемся с Настенькой, его женой, дружим семьями.

- Как у вас родители отнеслись к скандальной съемке для журнала «Максим»?

- В журнал меня приглашали три года, и мама сказала: «У тебя ТАМ что-то плохо? Почему ты так боишься? Пойди, только ничего лишнего показывать не надо». Папа опять же просто абстрагировался. Он особенно картинки не рассматривал, потому что видит меня дома. Я, конечно, голой по квартире не расхаживаю, но в трусах и в шляпе он меня видел. Что такого? Папа говорит: «Да, если я не думаю, что ты моя дочь, то вижу, что передо мной красивая женщина». Все очень просто в моей семье. Она достаточно демократична. Мы друг друга понимаем во всем. В то время у меня был очень ограниченный диапазон в ролях. «Папины дочки» был детским проектом, и все решили, что мне лет 15, хотя тогда уже было 20 с хвостом. И Вячеслав Муругов, генеральный директор канала СТС и генеральный продюсер телесериала «Папины дочки», сказал: «Мира, ну покажи им, что можешь быть разной». Мы договорились с Сашей Маленковым, главным редактором журнала «Максим», что я не буду «Мирославой Карпович», мне нужен образ. «Я поучаствую в этой фотосессии, но так, чтобы в ней не было видно меня». Я в жизни совершенно другой человек.

- То есть это была роль?

- Да, это была фотороль. Как-то все стали смеяться: «Мирка-Матахари, Мирка-Матахари». Я говорю, давайте сделаем Матахари, агента-провокатора, Анну Чапман, что-нибудь такое. И мы зацепились за эту идею. На съемочной площадке было всего три человека, закрытая территория, ничего лишнего. Девушка показывала, как надо встать, я в этом не очень разбираюсь. Все прошло очень скромно.

- Свою будущую карьеру в планируете связать с актерским делом? Вы служите в театре сейчас?

- Я всегда работала в театре: в стационаре с 2002 по 2008 год, а сейчас на вольных хлебах. Но тогда у меня было в три раза меньше спектаклей, чем на данный момент. Мне как актрисе в свободном полете гораздо выгоднее существовать. Ты не привязана ни к театру, ни к расписаниям, ни к репертуару. Я сама себе хозяйка, агент, организатор туров, спектаклей. У меня появилось огромное количество интересных коллег, я работаю с очень разными актерами, много путешествую по нашей необъятной родине и в Европе тоже иногда бываю. Это очень здорово.

- А какую-то серьезную драматическую роль хотели бы сыграть?

- Сейчас как раз мне предстоит драматическая роль в короткометражном фильме «Спринт». И последнее время что в театре, что в кино у меня совсем не комедийные роли. Я уже с первого курса работала во МХАТе им. А. Чехова и играла только драму. За один спектакль даже получила несколько театральных премий. Но мне один человек сказал, что во мне умирает клоунесса. Правда, я в себе всегда это гасила.

- Что позволяет поддерживать бодрость духа при плохом настроении, например?

- Надо всегда находить силы себя вытаскивать. Да, всякое бывает, кончено. Я не железный человек, но меня очень лечит вода. Я люблю плавать, и если я нахожусь в Москве, обязательно в 7 утра иду в бассейн. Когда я погружаюсь в воду, чувствую — фуф — с меня все проблемы долой. В общем, всегда надо знать, куда направить свою энергию. Я помню, как-то летом на «Дочках» была пауза, и меня друзья повезли на дачу. В первый же день я стала лезть на стенку. Они дали мне лопату, и за три дня я посадила крыжовник, смородину, вишню, жасмин. И когда все деревья закончились, они говорят: «Боже, боже! Надо что-то еще ей придумать!» Я пошла красить забор.

Есть какая-то закономерность в том, что и в семье, и в сериале Мирослава Карпович играет роль старшей сестры. И для всех детей, которые трогали и обнимали ее за кулисами концерта «Согревая сердца», она не была «звездой». Ее телефон можно легко найти в интернете. Она постоянно на связи с подписчиками сообщества MKD (Miroslava Karpovich Daily), которое создали ее поклонницы. По их просьбам достает проходные на свои спектакли. Пишет для них статьи о моде, еде, одежде. Получает по почте подарки, вышивки, письма, открытки. «Я общедоступный человек», - говорит Мира о себе. Благодаря «Папиным дочкам», или своей семье, или какому-то невероятному стечению обстоятельств она стала старшей сестрой для тысяч детей. Вот так запросто можно позвонить сестре в Москву, и она приедет.

P.S. Благодарим тратторию «Палермо» за помощь в проведении встречи.