Японский эффект

Ольге Максимовой, главному детскому офтальмологу Курганской области, врачу с почти тридцатилетним стажем, посчастливилось побывать в Японии трижды. Впервые – в 1993 году. На память о той поездке остались пожелтевшие, испещренные иероглифами газеты. На страницах – она, тогда еще тридцатилетняя Ольга, детский офтальмолог из Кургана, и Людмила Катаргина, врач из Москвы (сейчас – главный детский офтальмолог Министерства здравоохранения России). Здесь же фотографии Зинаиды Щербаковой и ее двухлетнего сына Димы. Он стал первым российским ребенком, прооперированным с диагнозом «ретинопатия недоношенных».

Все началось осенью 1990-го. На прием к Ольге Ивановне попал мальчик. Он появился на свет раньше срока, с необычной патологией глаз. В специализированных учебниках того времени болезнь описывали в несколько слов и именовали «ретролентальной фиброплазией». Но в тот год доктор Максимова как раз вернулась с обучения и знала: по принятой в 1987-м международной классификации точный диагноз звучит иначе – «ретинопатия недоношенных».

Установлено: у преждевременно рожденных детей кровеносные сосуды периферии сетчатки неполноценны. Внутри кювеза создаются условия для развития недоношенных, но атмосферный воздух, насыщенный кислородом, и освещение существенно отличаются от естественной темноты полости матки, где кислород доставляется плоду с кровью матери. В искусственной среде кровеносные сосуды глаза формируются неправильно.
Ретинопатия недоношенных на первых стадиях протекает бессимптомно и диагностируется только при тщательном обследовании глазного дна. Вовремя незамеченная, она становится причиной частичной, а нередко полной потери зрения у ребенка.

«У нас эту болезнь мало кто знал, – вспоминает Ольга Ивановна, – и назвать ее верно, в соответствии с международной классификацией, я не могла – коллеги бы не поняли, о чем идет речь. Тогда в медкарте Димы Щербакова я написала: «ретинопатия недоношенных в стадии ретролентальной фиброплазии». Диагнозы пришлось объединить, чтобы использовать два обозначения: принятое на мировом уровне и привычное в отечественной медицине, а в результате я оказалась абсолютно права».

СТРАНА ВОСХОДЯЩЕЙ НАДЕЖДЫ

В этой фантастической истории в один клубок сплетены воля и судьбы многих людей. Зинаида Щербакова, будучи медсестрой, о диагнозе сына тоже слышала впервые. Начались поиски больницы, готовой взяться за операцию. В Советском Союзе последних дней его жизни такой не нашлось. На письма в Европу приходил ответ: болезнь лечению не подлежит. А если Запад говорит «нет», может быть, Восток скажет «да»?
В своем городе Зинаида Щербакова нашла, наверное, единственного человека, свободно владеющего японским. В Стране восходящего солнца Георгий Ли, кореец по национальности и фельдшер по образованию, провел детство, семь лет отучился в школе, но обстоятельства сложились так, что его семья была вынуждена покинуть Японию. Позже он переехал в СССР и начал работать в Кургане. Узнав, что для маленького Димы ищут способ вылечить редкое заболевание глаз, он связался со своим японским одноклассником, врачом. Тот, в свою очередь, написал однокурснику – доктору Хаяши, сотруднику одной из немногих клиник в мире, где занимались проблемой ретинопатии недоношенных.

ЧУЖОЙ РЕБЕНОК
Весной 2014 года Ольга Максимова оказалась в Японии в третий раз. Среди сообщений о предстоящих медицинских конференциях она обнаружила, что Токио готовится к XXXIV Всемирному конгрессу офтальмологов. Это стало возможностью посетить город Фукуока, где в начале 90-х Ольга Ивановна три месяца проучилась в клинике Фукуокского университета. Так произошла новая встреча с доктором Хаяши, двадцать лет назад взявшимся организовать оперативное лечение Димы Щербакова.

– Я узнала только сейчас, что доктор Хаяши всегда болезненно относился ко всему, что касалось Советского Союза. В 1978-м он был на борту «Боинга 707». Вы слышали об этом инциденте? Южнокорейский «Боинг 707» с 97-ю пассажирами следовал по маршруту Париж – Сеул, сбился с курса и нарушил воздушную границу СССР. Самолет игнорировал запросы советских диспетчеров, и для его перехвата в воздух подняли истребитель. Пилот убедился, что нарушитель – гражданский самолет, пытался вразумить наземное руководство отказаться от приказа об уничтожении, но по «Боингу» все-таки выпустили ракету.

Снаряд не попал в фюзеляж, но взрыв произошел очень близко к борту, оторвав часть крыла. Летчик южнокорейского лайнера в сложнейших условиях, почти ночью, совершил посадку на покрытое льдом озеро. Жертвами стали двое: один человек погиб еще в воздухе от осколков ракеты, другой – по дороге в больницу.
В тот день среди пассажиров «Боинга 707» находился молодой врач из Японии – доктор Хаяши. Много лет спустя к нему обратились с просьбой взять на лечение мальчика из СССР, и японец отказался. А потом подумал: может, для того он и остался жив, чтобы помочь этому русскому ребенку?

***
Встал вопрос об оплате операции. Первая, вторая, десятая организации, куда обращались за содействием, отказали. Последней попыткой стал звонок в японскую газету. Журналиста, поднявшего трубку, звали Тагава Сан. Он посоветовался с редактором и решил, что возьмется освещать приезд Димы в Японию и собирать деньги на его лечение. С этого момента газета объявляла различные марафоны и готовила благотворительные выставки. В обращении появились телефонные карточки с портретом мальчика, процент от продажи которых тоже шел на операцию. Необходимая сумма появилась за считанные недели. Ее хватило не только на лечение Димы и его проживание в Японии с мамой и переводчиком. Остались средства, чтобы пригласить на обучение российских специалистов. Так Ольга Максимова, лечащий врач Димы, и Людмила Катаргина, одна из ведущих детских офтальмологов страны, оказались в Стране восходящего солнца.

***
После возвращения в детское глазное отделение Курганской областной клинической больницы Ольга Ивановна приступила к обследованию детей. Первые осмотры проводила на чистом энтузиазме, в свободное время или после работы. В отделение недоношенных брала молодых врачей и обучала методом натаскивания: «Здесь увидел? – Увидел. – А вот это кровоизлияние на скольких часах? – На четырех». (В профессиональной среде глаз сравнивают с циферблатом).
Позже результаты были представлены в Курганский облздравотдел с предложением организовать службу для выявления и лечения детей с ретинопатией недоношенных. СМИ тоже не оставляли без внимания старания курганских офтальмологов. Тема получила широкий резонанс, и в августе 1994 года в областном отделе здравоохранения вышел приказ: проверять на предмет ретинопатии всех недоношенных детей. Выделили ставки, организовали кабинет диспансерного наблюдения за младенцами.
Уже к середине 90-х проблемой занимались не только в Зауралье – в Москве, Уфе, Санкт-Петербурге, затем в Екатеринбурге и других российских городах, но приказ федерального уровня, обязывающий проводить диагностику глазного дна всех недоношенных, появился лишь в 2011 году.

В СТЕНАХ НАШЕЙ РЕДАКЦИИ ОЛЬГА ИВАНОВНА ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗ:
– Сначала работа велась «по старинке». Затем приобрели недорогое ленинградское оборудование, которым продолжали пользоваться до 2011 года. А потом, так как Курган был известен в медицинских кругах в связи с ретинопатией недоношенных, по Президентской программе в регион поступило несколько современных аппаратов по диагностике.

– А скольким детям из 10 недоношенных ставится такой диагноз?
– Раньше – в 27-29% случаев, а теперь, когда начали выхаживать детей от 500 граммов и от 22 недель, количество маленьких пациентов с ретинопатией увеличивается. Чем менее зрелым рождается ребенок, тем менее развиты его сосуды, тем больше опасность возникновения такой патологии. Когда Санкт-Петербург включили в пилотный проект по выхаживанию детей с экстремально малым весом, появились данные, что скачок произошел почти до 40%. А сейчас и мы видим это увеличение.
– Какова сейчас стоимость лечения ретинопатии недоношенных?
– В России лечение осуществляется бесплатно в рамках государственных гарантий наряду с общим комплексом мероприятий по выхаживанию младенцев.
– При таком диагнозе есть шанс восстановить зрение полностью?
Ретинопатия недоношенных имеет пять стадий. На пятой, самой тяжелой, происходит тотальная (полная) отслойка сетчатки. По сути, это слепота. Наша задача – не допустить этой стадии, а лечение дает шанс вернуть хоть какое-то зрение.
Дети с любой стадией ретинопатии недоношенных наблюдаются у офтальмолога до 18 лет, но на всю жизнь попадают в зону риска. Когда сетчатка неполноценна, опасность отслойки сохраняется до самой старости.
Дима Щербаков приехал в Японию полностью слепым. Изменения в одном глазу были уже необратимы. После операции вторым глазом он начал различать сначала ночь и день, затем крупные предметы, а позже – желтые и красные круги диаметром до 1,5 сантиметра на черном фоне. Для абсолютно невидящего человека это был огромный прогресс. Правда, в течение жизни случились осложнения. Сейчас он видит хуже, но все-таки видит.
– Ваша первая поездка в Японию подтолкнула к исследованию ретинопатии недоношенных в Зауралье и в стране в целом. Что дали второе и третье посещения?
– Второй визит случился через три месяца после первого. Меня пригласили на ток-шоу, где рассматривались совсем не медицинские вопросы. Разговор шел о роли женщины в современном мире – полтора часа трансляции на пол-Японии! А в апреле 2014 года Япония снова стала для меня огромной психологической встряской. Я оказалась там, где побывала больше двадцати лет назад, встретилась со старыми знакомыми. В клинике, где делали операцию Диме. Меня встретила та же секретарь! Я оставляла верхнюю одежду в том же шкафу! Эти мелочи настолько всколыхнули прекрасные переживания прошлого, что вся усталость, накопившаяся за годы, исчезла.
Сегодня лечение ретинопатии недоношенных в России проводится с помощью лазеркоагуляции либо криокоагуляции бессосудистой зоны сетчатки или через хирургическое вмешательство – на поздних стадиях.
В Японии я узнала, что за прошедшие годы удалось разработать препарат, который значительно облегчает процесс восстановления зрения и является альтернативой аппаратному лечению. Моя мечта – сделать так, чтобы препарат разрешили в детской практике и у нас. Мы обсуждали этот вопрос с главным детским офтальмологом Минздрава, и недавно мне сказали, что подвижки в этом направлении есть.

Я вернулась с ощущением, что у меня, несмотря на тридцатилетний стаж, впереди новый старт, что я должна сделать что-то еще. Получить эти эмоции просто невозможно без обучения, без обмена опытом, общения с иностранными коллегами. Моя мама, Эльвира Александровна Максимова, в 1973 году создала детское глазное отделение в Курганской областной больнице и много лет руководила им. Мы как-то подсчитали, что за все время работы она побывала на всевозможных конгрессах и других подобных мероприятиях более 80 раз. Постоянное развитие позволяет избежать профессионального выгорания, которое сейчас наблюдается даже у молодых врачей. Я уже лет семь езжу на конференции самостоятельно, за свой счет, так и в 2014 году для Японии я взяла кредит. Понимаю, не все имеют финансовую возможность повышать квалификацию таким образом. Перед многими стоит выбор: купить что-то ребенку или потратить на образование. Но сегодня колоссальные возможности дает Интернет. Большинство конференций можно «посетить» онлайн, важно только знание языка. В свободном доступе существует огромное количество учебных фильмов, докладов. Я настаиваю, что обучение в России должно стать непрерывным. Как в Европе, как в Японии, как во всем мире.