Уральский сад

Что вы обычно видите в овощном отделе супермаркета? Картошка – Египет, помидоры – Марокко, яблоки – ЮАР, Беларусь, Молдова… Вспомнив модное слово – импортозамещение, – редакция Uno отправилась в Екатеринбург: узнать, жива ли селекция на Урале и может ли регион сам обеспечить себя достойными сортами плодово-ягодных и картофельных культур.

ЧАСТЬ 1. СВЕРДЛОВСКАЯ СЕЛЕКЦИОННАЯ

Если бы растения могли накапливать и передавать информацию, они явно стали бы лучшими историками и культурологами в мире. Года складываются в эпохи, люди рождаются и умирают, а кустарники и деревья тихо шелестят кронами, наблюдая, как меняется окружающий мир. Например, нескольким вишневым кустам во владениях Свердловской селекционной станции садоводства уже больше 70 лет. Заложенные в 1945-м, они повидали разное – расцвет и закат советской империи, «перестройку и перестрелку». 16 лет назад, когда на станции перевелись рабочие, заботы о них и о сотнях других растений легли на плечи немногочисленных научных сотрудников. Конечно, ухаживать за территорией в 100 га дюжине человек нелегко, но они справляются. И даже больше – превращают суровый Урал в цветущую плодородную землю.

Прогулка по майскому саду становится уроком ботаники. Но не скучным, как в школе («цветоложе, цветоножка, гаметофиты…»), а живым, исполненным запахов, красок, прикосновений. С восторгом глядим на богатство флоры: слева – территория элегичных яблонь, 30 тысяч гибридов; справа – вишни, более 200 сортообразцов. Дальше – коллекция пышной черемухи: свыше 12 сортов родом из Новосибирского ботанического сада. Бессея, маточники смородины, плантации жимолости и крыжовника – интересы Свердловской селекционной станции садоводства охватывают весь спектр плодовых и ягодных культур, какие только можно вообразить. Самое удивительное, эти растения не завезены с юга, не приобретены за границей, в теплых и солнечных странах. Исходные материалы для большинства сортов и гибридов собрали здесь, на Урале, любители и первые сотрудники опытной станции садоводства.
Эта станция, созданная в 1935 году, стала самым северным пунктом отечественной селекции, действующим по науке заслуженного биолога Ивана Мичурина. Мичурин писал: в жестких климатических условиях Урала (короткий вегетационный период – всего 106 дней; сумма положительных температур 1600-1800, сравним с европейской частью планеты, где бывает до 3000 градусов тепла) садоводство возможно только при «воспитании» собственных сеянцев – бесполезно пытаться адаптировать растения из других регионов. Занявшись изучением местных коллективных посадок, свердловские ученые проанализировали тысячи экземпляров, выбрав лучшие формы. В дальнейшем им предстояла многолетняя работа по созданию оптимальных сортов – не только способных пережить уральскую зиму, но и с вкусными, крупными, максимально полезными плодами.

- Ближайший институт, продвигающий плодовые и ягодные культуры на север, находится в Челябинской области, – рассказывает директор станции Татьяна Слепнева. – При этом нас нельзя сравнивать: в Свердловской области и влажность выше, и по температуре мы соседей не догоняем. На Среднем Урале растения должны быть с очень коротким периодом вегетации и закалкой, чтобы успеть накопить в плодах хороший биохимический состав и подготовиться к зиме. Раньше наши сорта были мелкоплодными, но сейчас, учитывая 80-летний стаж станции, мы далеко шагнули и по вкусовым качествам, и по массе, наработали сорта с иммунитетом к парше и многим другим болячкам. Уральские культуры особенно ценятся за зимостойкость, хотя в других, более теплых регионах они показывают себя еще лучше, раскрывая больший потенциал.

И действительно, смотрите, чего добилась наука: например, один из главных свердловских селекционеров Леонид Котов получил яблоки европейского размера (скачок с 30 г до 160), при этом биохимический анализ показывает, что содержание витаминов в уральском продукте в 5-10 раз больше. Сегодня Урал может похвастаться и прекрасным ассортиментом груш: высокоурожайный, но годящийся только на соки сорт Лукашовка переродился в сочные, сладкие фрукты, напоминающие о южных берегах. То же самое с вишней: будьте уверены, на дачах ваших родителей и знакомых растут местные экземпляры, ведущие свое происхождение от вишни степной – вишня и черешня обыкновенные (европейские) в нашем климате подмерзают. Даже жимолость – одну из самых ранних и непробиваемых культур – сделали сладкой! Важно, что совершенствуется не только качество, но и иммунные свойства сортов: это значит медленное, но неуклонное снижение количества химических обработок растений.

- А почему такая огромная разница в содержании витаминов? – удивляюсь я.

- Сравните, когда начинается лето на юге? Оно там длится больше полугода, а у нас сокращается практически до 2,5 месяца! За этот короткий срок растению надо успеть отцвести, завязать косточки и отдать урожай. Поэтому оно максимально концентрирует все питательные вещества, особенно витамин С. Не секрет, что накопление ферментов происходит лучше именно в северном садоводстве.

Свердловская станция культивирует только собственные или уже прошедшие изучение в местных условиях сорта: то, что вывели в других институтах, на дачах уральских садоводов-любителей может замерзнуть насмерть. Сотрудничество с НИИ по всей стране – необходимая вещь: именно так обмениваются материалами для экспериментов и получают пыльцу вкусных десертных сортов, улучшая свои, прививая им недостающие свойства. На практике это выглядит так: весной ветки деревца или кустарника обвязывают холстами-изоляторами, чтобы пчелы не успели их облюбовать. А когда бутоны распустятся, опыляют вручную – работа тонкая, без преувеличения, ювелирная.
Другое правило – взаимодействие с хозяйствами и питомниками, способными размножить результат кропотливого труда селекционеров, обеспечивая население превосходным посадочным материалом. Учитывая, что у Свердловской селекционной нет собственных торговых точек, серьезным подспорьем для станции стал интерес к ней челябинской компании «Сады России»: ведь мало просто вывести новый сорт, нужно, чтобы о нем узнало как можно больше народу.

- А сами вы как-то реализуете свою продукцию?

- Только через склад и на выставках, но, как правило, за пределы Екатеринбурга не выезжаем. Рассылкой по почте тоже не занимаемся, продаем только посадочный материал нашей селекции в сжатые сроки – в мае, пока листья на саженцах не распустились, и в сентябре и начале октября. Люди, конечно, все лето бы за ними шли, но пока мы продаем растения с открытой корневой системой, у которой много нюансов; если саженец долго не укрепляется в земле, он может подсохнуть. Сейчас начинаем переход на закрытую корневую систему – это увеличит долю покупателей и повысит авторитет станции, качество наших саженцев. Каждое растение будем высаживать в отдельную емкость, облегчая его транспортировку и пересадку. Вообще, этот способ не нов, большинство питомников давно перешли на современные технологии: капельный полив, эффективные удобрения, посадочные машины, а мы в этом плане немножко застыли.
Впрочем, поскольку мы не питомник, а научная станция, у нас другие задачи. С точки зрения селекции хотим сотрудничать с институтами, которые помогли бы нам выйти на более высокий технологический уровень. Например, сейчас появляются лаборатории ДНК-маркирования, с помощью которых можно не подбирать теоретические родительские пары, а целенаправленно вводить тот или иной ген, отвечающий за конкретные признаки. Благодаря этому сокращается срок вывода новых сортов, а ведь это очень долгий процесс – как минимум 20-25 лет.

- Государство оказывает вам какую-либо поддержку?

- Мы бюджетная организация. Но денег у нас мало, хватает только на поддержание существования. Думаю, сейчас во всех институтах сельского хозяйства ситуация не слишком благоприятная. Как говорится, дело рук самих утопающих, хотите бороться – боритесь. Мы заинтересованы в том, чтобы не просто жить, а процветать, и видим: у нас есть перспективы. Самое ценное, что есть у этой станции, кроме опытного коллектива конечно, – авторитет, наработанный десятилетиями. Когда приходишь на выставку-продажу, где стоит куча разных питомников со своим посадочным материалом, видишь: около нашей палатки – 30-метровая очередь, а у остальных по 1-2 человека. Это о многом говорит. Сегодня мы не справляемся с потребностью города ни в ягодах, ни в нашем посадочном материале. Поэтому понимаем, в каком направлении нужно двигаться. Параллельно присматриваемся к молодежи, которая приезжает к нам на практику.

- С какими проблемами вы сталкивались за время работы?

- Сложности всегда были, есть и будут. Естественно, это проблемы финансового характера. А еще так получилось, что станция находится в черте города, и наши земли – один самых животрепещущих вопросов. Несколько лет назад в городе шла активная кампания – отобрать у нас территорию под застройку. Люди не считаются с наработками и потенциалом станции, с тем, что она существует столько лет. Думают, если земля не обкошена, значит, используется не по назначению. Это не так! Благодаря нашему бывшему руководителю Ирине Богдановой земли мы отстояли, полностью сохранили генофонд растений и продолжаем работать. Часть территории все-таки отошла, но там не было ничего особенно ценного, основные коллекции расположены на горе Уктус, где мы сейчас с вами находимся. Сейчас у нас подходит к завершению постановка на кадастровый учет, тогда будет проще с земельными участками.

- Какие основные задачи решаете сегодня?

- Во-первых, нам надо сохранить коллектив, обеспечить преемственность поколений. Молодежи есть у кого поучиться на нашей станции, это и Леонид Котов (селекция яблони и груши), и Маргарита Исакова (вишня и слива), и другие ученые. Во-вторых, всегда актуальна задача сохранения и умножения наших генетических коллекций, а в-третьих, мы должны обязательно покрыть потребность города в саженцах. Поэтому еще одна из задач – закладка промышленных плантаций.
У нас действительно есть достойные сорта, способные обеспечить продукцией именно Уральский регион. Мы заинтересованы в том, чтобы они выходили в переработку: люди нуждаются в свежих продуктах. Европа есть Европа: с каким пренебрежением там относятся к качеству материала, насколько жесткими пользуются обработками… Мы же стараемся отследить все возможные проблемы на уровне генов сорта и сделать его изначально устойчивым к разным болячкам. «Аксена», «Благая весть», «Перво-уральская» (яблони, иммунные к парше), «Пионерка», «Содружество», «Галатея», «Уральские зори» (очень уважаемые мной сливы, поражающие обилием урожая и вкусовыми качествами), «Нимфа», «Избранница», «Юлия» (сладкие сорта жимолости, прижившиеся на Урале) – эти и другие плодово-ягодные культуры гораздо вкуснее и качественнее привозных.

ЧАСТЬ 2. СОЛЬ ЗЕМЛИ

Предлагаю небольшой генетический эксперимент. Скрестим пару томатов сорта «Энергия», посмотрим, что получилось: «Энергия», ничего нового. Возьмем «Верлиоку», как ни странно, на выходе – «Верлиока». Теперь обратимся к картошке – любого названия, цвета и морфотипа. Что бы вы думали? Каждая ее «ягодка» состоит из двухсот семечек, и каждое семечко теоретически может стать прародителем нового сорта. 100%-ная гетерозиготность, максимально разнородный генетический материал, объясняют специалисты. Видали? Казалось бы, ничем особо не примечательная культура, а на деле работа с ней становится для ученого настоящим эльдорадо открытий.

В отделе селекции картофеля Уральского научно-исследовательского института сельского хозяйства четыре человека прорабатывают даже не 200 семечек, а более 20 тысяч сортообразцов, оценивая картофель по 56 признакам (пшенице, скажем, достаточно 10-12). Титанический труд, умещающийся не во всякую голову! Методично, без остановок осуществляемый из сезона в сезон, из одной пятилетки в другую. Процесс выведения нового сорта здесь еще более долог, чем у плодово-ягодных культур: 12-15 лет на создание, 6 лет испытаний перед окончательным решением комиссии.
Если выдать экспертам лук и чеснок почти не представляет проблемы, картофель для включения в госреестр должен доказать устойчивость к карантинным заболеваниям и пройти изучение в разных климатических зонах – от Архангельска до Сахалина. Таковы правила: хвастаясь приятным разнообразием, эта культура, однако, склонна сдаваться на милость вредителям и недугам. Работая с ней в совокупности больше 50 лет, Елена Шанина, руководитель селекционно-технологического центра по картофелю в Уральском НИИСХ, и ее мать, Елизавета Клюкина, вместе с двумя помощницами ведут мировую коллекцию из 500 сортов, ежегодно скрещивая, высевая и изучая гибриды. За это время в реестре появилось как минимум 16 новых сортов, и еще более 20 сейчас находятся в конкурсном испытании.

Елена ведет нас на поле; впечатлившись размахом цифр, я жду и физического масштаба, забыв, что мы на территории науки, а не промышленного хозяйства. Выясняется: генофонду достаточно скромных 2 га, окруженных соснами и любовно обрабатываемых по системе четырехпольного севооборота. Каждый год коллекция переезжает на новую площадь, а на прежнем месте размещают двухгодичный клевер и фацелию с ее ярко-синими лепестками: так земля получает тонус, а сорняки и патогенные микроорганизмы – бой. Каждый клубень заложен и подписан вручную, а таблички, предваряющие ряды посадок, «рассказывают», где «живет» уже устоявшийся сорт, а где – лишь претенденты на автономность, помеченные пока что набором цифр. Осенью здесь дежурят денно и нощно: даже самый маленький клубенек можно назвать уникальным.

Чтобы сорт развивался дальше, материал передают в семеноводческие хозяйства, которые занимаются его продвижением в массы. Например, челябинские «Сады России», работающие с Уральским НИИСХ с 2007 года, выращивают такие произведения местной селекции, как «Барон» (универсальный сорт, отличающийся и раннеспелостью, и высокими вкусовыми свойствами – качествами, которые раньше встречались лишь по отдельности), «Каменский» (практически не страдает от колорадских жуков), «Маяк», «Утро раннее»…

Ожидается, что вскоре на полях появится и «Чудесник» – весьма любопытный сорт с высокой антиоксидантной активностью. Он интересен, во-первых, оригинальным видом – фиолетовой кожурой и мякотью, во-вторых, заметной концентрацией флавоноидов, каратиноидов, витаминов и оксиароматических кислот – в 3-4 раза выше, чем в обыкновенном картофеле. «Чудесник» не зря носит такое название: его удивительные качества позволяют считать продукт диетическим. А в целом Уральский НИИСХ знаменит созданием красноклубневых сортов и, кроме того, демонстрирует самый высокий процент устойчивости продукции к нематоде (червям, паразитирующим на растениях).

- А чем отличается картофель с белыми клубнями от картофеля с красными?

- Рынок формирует оптовый покупатель. 10 лет назад, когда в России выращивались практически на 98% только белоклубневые сорта, ему понадобились красные. Произошел большой разрыв между спросом и предложением. Мы съездили в Нидерланды, увидели, что красный картофель, во-первых, меньше зеленеет, во-вторых, выглядит более привлекательным и нарядным. Сегодня уже другая тенденция: красноклубневых сортов стало много, и покупатель предпочитает уже белые. Рынок качается, как весы, мы не можем определить, что будет в тренде через 20 лет, и потому пришли к равновесию: 50/50. Но основа селекции, конечно, не цвет, а сопротивляемость заболеваниям. Так, например, мы горды, что создали сорт «Горняк», устойчивый к фитофторозу. Таких единицы.

- Каким другим важным требованиям должен отвечать картофель?

- Можем сравнить с Голландией и Германией – законодателями мод в этой области. Они снабжают семенным картофелем не только Западную Европу, но и РФ, поэтому у них на первом месте стоит урожайность, а это подразумевает обработку ядохимикатами на уровне 8-12 раз за сезон. Им не обязательно повышать устойчивость к определенному виду болезней, бактериям, вирусам… В России (где около 10 селекционных центров по картофелю) важна скороспелость – все-таки погодные условия у нас отличаются от западных – и, наконец, вкусовые качества. Но устойчивость к заболеваниям мы считаем главным приоритетом. В российской селекции есть сорта, которым достаточно 1-2 обработки против фитофтороза, а не 12. Пестицидная нагрузка значительно снижается, соответственно, посадки считаются экологически чистыми.

- Как по-вашему, что люди имеют в виду, говоря «вкусный картофель»? Какой это должен быть вкус?

- Конечно, это в первую очередь субъективное понятие. У нас кулинарные свойства продукта разделены на три категории: А – неразваривающийся (в том числе салатный) картофель, В – слегка, С – разваривающийся полностью. Эта градация зависит от низкого или, соответственно, высокого содержания крахмала. Возьмем, например, наш сорт «Югра», созданный для перерабатывающей промышленности, где нужна устойчивость к механическим повреждениям: в него нож входит, как в масло, но оценка вкусовых качеств – 5 из 5 баллов. Для кого-то это самый вкусный картофель, потому что он не рассыпается и консистенция у него нежная. А тот же «Барон» – сорт категории С, он полностью рассыпается и, тем не менее, тоже соответствует высшей оценке. Рассыпчатый картофель традиционно считается вкусным. Но вообще у каждого человека своя органолептика.

- Над чем вы сегодня работаете? Какие задачи решаете?

- В основном те же, что и обычно: скрещивание, подбор и изучение исходного материала, работа над повышением скороспелости, устойчивости, потребительских качеств. В то же время стараемся преодолеть генетическую уязвимость картофеля с фиолетовой мякотью перед вирусами. Фиолетовый картофель еще 3000 лет назад выращивали и употребляли инки, ничего нового в нем нет, но в современном семеноводстве заниматься им практически нереально, поэтому мы прорабатываем схему скрещивания, способную дать устойчивые сорта. То же касается и картофеля с розовой мякотью, а здесь у нас уже более 15 сортообразцов.

- Какие технологии помогают вам в деле?

- Сейчас – ПЦР-диагностика: маркеры на устойчивость к золотистой картофельной нематоде. Это уменьшает огромный объем материала, который мы отправляем в лабораторию иммунитета. Когда есть возможность заранее определить: вот этот конкретный генотип неустойчив, мы его сразу отбрасываем, экономим время. А сам селекционный процесс урезать пока невозможно, но я так скажу: это и не требуется, даже если речь идет о сокращении срока всего на 2-3 года. Считаю, это приведет к появлению сортов-однодневок: да, выстрелит что-то, но оно не будет апробировано временем. А за традиционные 10-15 лет мы точно узнаем, что из сорта получится, испытаем его в разных условиях и поймем, как он ведет себя в любых климатических зонах.

Владимир Степанов,
генеральный директор
НПО «Сады России»:

– Сегодня среди молодых селекционеров много таких, кто, получив какой-то сеянец, еще не факт, что имеющий ценность, уже бежит во все лопатки в госсорткомиссию. Тенденция такова, что из 100 сортов той же жимолости только 10 заслуживают внимания, все остальное – сортомусор. Настоящий ученый руководствуется стремлением к наивысшему достижению: из десятка кандидатов он выберет только одного. Именно таких селекционеров мне довелось повстречать на Свердловской станции садоводства и в Уральском НИИСХ. Сейчас «Сады России» находятся с ними в теснейшем контакте.
Мы широко используем сорта плодово-ягодных культур Свердловской станции садоводства, стараемся поддерживать их традиции. Например, у нас есть коллекция абрикосов, которые лет через семь смогут стать прародителями совершенно новых сортов. С Еленой Шаниной нас тоже связывает уже не одно десятилетие, с тех самых пор, как я понял, что она – селекционер с большой буквы. По картофелю мы должны выдерживать строгий отбор: из центра России надо двигаться на запад и на восток в равной степени, выбирать растения, однозначно приспособленные к условиям Урала.
Поэтому мы очень ценим материал, наработанный этими институтами как адаптированный к нашим условиям и по-настоящему вкусный. Продолжаем их дело уже на челябинской земле.
 

Фото: Евгений Кузьмин