г. Курган
(3522) 46-66-06
ЖУРНАЛ: CherAmi № 2 (45), ТЕМА:

Путешествие в Обитель Снегов

20.07.2011
Путешествие в Обитель Снегов

Впервые в истории. Наш журналист покорил Гималаи

ТЕКСТ: Юлия Чайкина

Сидишь на вершине горы и слушаешь тишину. Она звучит. Она многогранна. Она велика. Вокруг Боги в занесенных снегом шапках. Они касаются небес. Они всемогущи. А я Человек. Простая клетка огромной Вселенной. И я пришла пообщаться с Горами. Они молчат. Но что может быть красноречивее их великого молчания...

 «Случайности не случайны», - говорил один мультипликационный герой. И был прав. Потому как только по воле великого случая я очутилась в самой высокогорной и удивительной стране мира. В Непале.
Осенью 2010 года я решила во что бы то ни стало попасть на телевидение. Судьба привела меня на петербургский канал Рен-ТВ. Честно признаюсь, с карьерой тележурналиста так ничего и не вышло. Но единственный новостной сюжет, который редактор Вадим поручил мне делать самостоятельно, нечаянно стал отправной точкой будущего путешествия в Гималаи.
Дело в том, что петербургские трекеры, вернувшись из Азии, организовали в культурной столице «неделю Непала». А я человек впечатлительный: достаточно оказалось документального фильма о Гималаях, фотовыставки и восторженных отзывов бывалых, чтобы в моем воображении возникли заснеженные горы и я, сидящая на вершине холма в позе лотоса... Сюжет отсняли, выпустили в эфир. И в тот же вечер было решено: в апреле месяце я еду в горы, каких бы физических усилий и материальных затрат это ни стоило.
Мой сердечный друг Даня поддержал мое неожиданное стремление. И, несмотря на то, что никаких счетов в банках и сейфов с потайными замками за нами не числилось (он - повар, я - официантка), мы стали усиленно готовиться к путешествию. У Дани за плечами к тому времени были Крым и Кавказ. У меня - одни лишь равнины. За годы, проведенные в Кургане, я ни разу не удосужилась посмотреть даже на уральские вершины! Мысль о том, что Гималаи будут моими первыми горами, возбуждала и завораживала.
До апреля, лучшего времени года для путешествий по Непалу, оставалось пять месяцев. Дабы мечта сбылась, приходилось вкалывать по четырнадцать часов в сутки ежедневно. Даник трудился над пастой и пиццей в итальянском ресторане. Я же наворачивала круги с пивом и стейками в английском пабе. Вечерами мы жаловались друг другу на тяготы рабочей смены. Но спасало одно. Была цель. Горы. Недолгие часы перед сном мы вместе мечтали о том времени, когда окажемся на узкой тропе посреди живописной природы.

На работе я выкраивала минуты на изучение Непала. На юге он граничит с Индией, на востоке - с Китаем. Горы рассыпались грядой вдоль всей страны: на территории Китая их прозвали тибетскими, на стороне Индии и Непала - гималайскими. Только здесь можно увидеть самые высокие горы мира, так называемые восьмитысячники, над которыми держит власть Эверест (8848 м). Коренные жители дали ему имя - Джомолунгма, что в переводе значит «Властелин мира». Десятки лет люди из разных уголков планеты приезжают покорять Эверест. Одни возвращаются героями, другие остаются в его снегах навеки.
Младшие по высоте братья Эвереста: Канченджанга, Лхоцзе, Чо-Ойо, Дхайлагири, Манаслу, Аннапурна... В каждом из этих названий кроется неизведанное и недостижимое. Популярными считаются треки на Эверест и Аннапурну. Если вы подумали, что мы собрались покорять эти вершины, то смею вас разочаровать. С Даней мы отыскали менее популярное местечко - базовый лагерь Лантанг. И на то было несколько причин. Во-первых, про Лантанг я услышала от трекеров, организовавших «неделю Непала» в Петербурге, они преклонялись перед разнообразием флоры и фауны на пути к базовому лагерю. Во-вторых, этот трек практически не развит для туристов (там нет простых благ цивилизации: электричества, водопровода, Интернета), а мне как раз хотелось попасть в дикие районы с добрыми, не развращенными Западом людьми. Редко на такой тропе встретишь своего брата туриста, а значит, есть возможность побыть наедине с природой. Ну и, наконец, Аннапурну и Эверест планировалось оставить на будущее. И, если быть предельно честной, мне было просто страшно, не имея никакого трекерского опыта, фактически ничего не зная о горах, ринуться на Джомолунгму.

Мы выбрали легкий путь, но насколько он сложен, узнали позже.

На счастье, к нашему с Данькой тандему присоединилась Лена Юсова, моя сокурсница по университету, повидавшая уже Эльбрус, Баргузинский хребет, Альпы и даже тот самый Эверест. Надежнее попутчика не найдешь! Через знакомых путешественников Лена отыскала нам гида, коренного непальца.
Я не могу объяснить, как все получилось. Может, помог съеденный мною под бой новогодних курантов жженый лист бумаги с написанным на нем желанием. Может, ярое стремление воплотить мечту в реальность. А может, какой-нибудь из богов: Иисус, Шива или Будда... Но, в конце концов, мы купили авиабилеты. И ранним утром 18 апреля вылетели в Москву. Следующий самолет перенес нас в Дели. А последний, самый хрупкий и небезопасный, приземлился в столице Непала. В Катманду.

Нью-Йорк по-непальски

Получив месячную визу прямо в аэропорту Катманду, Даник, Лена и я вышагнули на непальскую землю целыми и невредимыми.
Небо над столицей было затянуто. Накрапывал бисерный дождь. Это меня чуточку огорчило. Мы ехали из серого промозглого до костей после бесконечной зимы Петербурга к солнцу! А оно не осмелилось встретить нас.
Напротив дверей аэропорта расположились встречающие непальцы с табличками в руках. Очень скоро мы обнаружили свои имена, написанные крупными печатными буквами детским почерком на картоне. Мы уверенно шагнули к «вседержателю» наших имен. Гид как-то совсем робко улыбнулся всей честной компании. Представился Кармой... Вот так имечко! Слово «карма» у меня лично вызывало негативные эмоции. Карму, то есть ряд действий, совершенных в прошлой человеческой жизни, надо отрабатывать. А еще часто в быту употребляют: «Это твоя КАРМА!» - подразумевая, мол, судьба у тебя такая жестокая, сам виноват, исправляйся. В общем, слово попахивало эзотерикой. Но гид не растерялся и перевел свое имя с непали как «звезда». Насколько это правда, не знаю. Но в тот момент мне стало веселее, так как это значило, что всю дорогу в горах нас будет сопровождать собственная путеводная звезда в обличии гида Кармы. Забегая вперед, скажу: наш гид оказался славным малым с заразительным смехом и добрым сердцем. Будучи небольшого роста пухликом, он напоминал голливудского актера Дени де Вито, ну только изрядно загорелого. Правда, в момент встречи, оказавшись перед группой белых ребят из России, Карма оробел не на шутку. Но и в состоянии смятения его английский нас порадовал. Сами понимаете, весь десятидневный трек изъясняться предстояло только на языке интернационального общения.
Прежде чем погрузить нас, усталых и счастливых, в джип, Карма повязал на шею каждого шарф из легкой ткани персикового цвета, мол, «Welcome to Nepal!». И только после этого милого ритуала мы уселись в автомобиль. Началось знакомство с Катманду. Первое впечатление: «Мой Бог! Куда ж ты меня закинул!» Сквозь капли дождя на машинном стекле я наблюдала картину, далекую от моего представления об идеальном мире. «Это все дождь, - успокаивала себя, - потому и кажется все вокруг невзрачным».
Отель, вернее сказать, гест хаус, выбрал Карма. Приличное место под названием «Utse» с чистыми уютными комнатами, собственными унитазом и душем в номере. Ценность этого удобства обнаружилась только в горах. Но не буду забегать вперед.
Приведя в порядок свои тела, мы отправились на прогулку...

Катманду - город, расположенный в долине на высоте тысяча метров над уровнем моря, со всех сторон окруженный горами. В полдень здесь царит страшная духота. Это город потрепанных собак исключительно рыжего цвета. Город необузданного автомобильного движения. Город продавцов-зазывал, продавцов-льстецов, продавцов-лжецов и просто продавцов. Город абсолютной какофонии.

КАРТИНА ПЕРВАЯ.
Растерянно ищем тротуары для пешеходов. Не находим. Это при том, что мы остановились в Тамеле, туристической части Катманду. Ну и черт с ними, с тротуарами! Идем по дороге, как все, маневрируя между несущимся транспортом, чуть ли не выныривая из-под колес. Успеваем перевести дыхание и снова уворачиваемся! Называется, гуляем по центру. Я до сих пор так и не раскрыла секрет непальских водителей. Им удается избежать ДТП в ситуации, постоянно приближенной к этому. Здесь нет разметок, светофоров, знаков, регулировщиков. Единственное правило - жми на газ и звуковой сигнал одновременно. Кто громче гудит, того и пропускают.
- Ты еще в Дели не была, - подбадривает меня Лена, - там все гораздо экстремальнее!
Вот уж, право, увольте!

КАРТИНА ВТОРАЯ.
Настал момент приобрести непальские деньги - рупии. В обмен на хрустящие, совсем новенькие американские доллары банковский работник подает нам пачку ветхих, практически рассыпающихся в руках рупий, скрепленных между собой степлером. Это ж додуматься! Мы голову сломали, решая, как же их рассоединить. Непальский продавец взял нашу пачку, разделил на две половинки и резко дернул. Скрепка вылетела, и мы увидели прокомпостированные разноцветные картинки. Моей любимой стала купюра ценностью в пять рупий с изображением пасущихся яков.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
Мне приглянулся платок из пашмины. «Две тысячи рупий», - улыбается продавец-льстец. Ахаю, делаю шаг к выходу и слышу: «Тысяча пятьсот!» Качаю головой, с вожделением смотрю на желанный платок и говорю, мол, дорого. «Сколько вы дадите за это прекрасное ручной работы изделие?» - вопрос традиционный в азиатской торговле. Читали. Проходили. Даю четыреста рупий, учитывая, что продавец накинет еще пару сотен. Так сговариваемся на шестьсот. С ужасом вспоминаю начальную цену. Непальцы и индусы, на мой взгляд, прирожденные торгаши. Техники продаж здесь передаются с молоком матери. Они не читают умных книжек, пользуясь лишь природным чутьем и талантом. Прежде чем приступить к торговле, сведаются, откуда ты, нравится ли страна, в какие горы собираешься. Затем накинут пару нежных комплиментов: каждый второй восхищался моей экзотичной для здешних мест африканской прической. И только после подобной прелюдии заведут разговор о товаре. Эх, их бы да в джунгли западных мегаполисов в качестве торговых представителей! Цены бы им не было!

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ.
Горькая. В российских провинциях помимо всего прочего меня огорчали виды мусорных свалок, особенно в зоне лесов и полей. Мне даже казалось, что хуже, чем у нас, не бывает. Ошибалась. До Непала тоже не дошел еще слух о существовании урн и о способах утилизации отходов. А потому везде и всюду в Катманду валяются жестяные банки из-под колы и чипсов «Принглс». Город пропитан грязью, пылью, выхлопными газами.
После нескольких часов прогулки у меня закружилась голова, и возникло только одно желание - скорее покинуть столицу и на всех парах бежать в горы, в объятья чистого воздуха.
Вечером того же дня вместе с Кармой мы собрались в обеденной комнате гест хауса за чашкой соленого тибетского чая. Карма обещал нам долгий путь с крутыми подъемами и спусками, тропическими джунглями, альпийскими лугами, лесными и каменистыми тропами. Нам предстояло дойти до поселения Кьянжин Гомпа, базового лагеря Лантанга, расположенного на высоте три тысячи восемьсот метров. А затем совершить трехчасовой подъем на высоту четыре тысячи триста метров, чтобы лицом к лицу оказаться перед горой Лантанг-Лирунг (7246 м) и его младшими братьями Кимшун (6745 м), Яла Пик (5500 м), Церго Ри (4984 м), Кьянжин Ри (4773 м).
Мы настояли на том, чтобы после Лантанга направить свои стопы к священным озерам Госайкунд (4300 м), о которых вычитали в Интернете. Карма протестовать не стал.
- Подъем в шесть утра. Не проспите. Джип будет ждать у отеля. Время пути до Туло Сябры, первого ночлега на треке, восемь часов. После никаких автомобилей, только пешая прогулка. Отдохните за ночь как следует, - с этими словами Карма откланялся и уехал в свой дом, к своей жене.

Не смотри вниз. На пути в Туло Сябру

Непальцы встают с рассветом солнца и ложатся, как только последний луч скроется за горами. Так как с электричеством в этой стране туго, делать здесь особенно по ночам нечего. Первое утро мне далось тяжело, зато все последующее время, как только стрелка на часах перевалит за шесть, я открывала глаза безо всякого будильника. Для меня, хронической совы в пятом поколении, это было удивительно. Каким длинным кажется день! И сколько бодрости в теле, если есть здоровый распорядок дня.
Чем дальше мы уезжали от Катманду, тем больше поднималось мое настроение. По серпантинной дороге шириной в два метра мы мчались на скорости 80 км в час. С одной стороны скалистый навес, с другой бурлящая, словно нагретая до ста градусов, горная река. Поначалу мне казалось, что наш водитель Умешу просто-напросто сумасшедший! Я уже даже начала думать, что до Кьянжин Гомпа дойти мне не удастся, так как мы разобьемся здесь, неподалеку от Катманду. Когда на нашем пути повстречался школьный автобус, с крыши и из окон которого на нас с любопытством поглядывали черные глаза-бусинки непальских детишек, я пребывала в полной уверенности: ситуация безвыходная, не разъехаться. Умешу так не считал. Многозначительно поглядывая на водителя автобуса, «шумахер» дал ему понять, что сдавать назад наш джип не собирается. Хотя нам было удобнее: мы же едем вперед, наверх, а автобус спускается вниз. В общем, вся эта школьная процессия дала задний ход, а мы двинули на нее. Мое сердце замерло. Шум реки бурлил уже где-то в висках. Наконец дорога смилостивилась, став чуть шире. Умешу рванул!.. Колесо над пропастью... Глаза зажмурила... Кадры замедлились... Мы остались живы. Вышеизложенный сюжет повторялся еще раз пять. Но переживала я его всегда с прежней силой.
Мы ехали по спирали, оставляя внизу рисовые поля, банановые рощи, ветхие домики жителей долины. Очертания гор становились все ярче. Они были похожи на волны в океане неба.
- Зачем люди едут в горы? Что в них такого привлекательного?
Мой вопрос был по сути риторическим. Но Даник, со спокойной улыбкой на лице, неотрывно глядя на открывающиеся виды, ответил:
- Стихийность. Слабых привлекает их недостижимая сила.

 

А зачем я здесь? Просто ради красоты? Ради прозрения? Ради внутреннего успокоения? Или все-таки пытаюсь доказать, что сильная?
Мы сделали остановку в небольшом поселке. Пока Карма и Умешу завтракали, нам удалось осмотреть окрестности. Непальцы работают исключительно на свежем воздухе: шьют, вяжут, стирают, готовят, строят. Мое внимание привлекли дети, на вид лет семи, усиленно колотящие по огромному булыжнику молоточками. Рядом стояли блоки с уже готовыми гранитными кирпичами для строительства дома на века. Таких домов в горах много. Меж самодельных кирпичей непальцы не кладут никакого раствора, но в прочности жилища не усомнится никто. Оно выдержит и муссонные дожди, и зимние ветра, и летний зной. Горные жители - трудяги. Труд для них - основа основ. Ценность здесь состоит не в богатстве, она кроется в создании прочного дома и крепкой дружной семьи.

Мы прибыли в Туло Сябру после полудня. Это небольшое поселение считается туристическим, так как оно расположено вблизи от электростанции, значит, ток в сети бьет круглосуточно. Испив по чашке лимонного чая, мы оставили нашего гида и пошли гулять самостоятельно. Надо было размяться перед пешим походом. За месяц до поездки Даник подарил мне скакалку в надежде, что после работы ночью я буду еще скакать по десять минут, готовясь к треку. Меня хватило на один выход. Сейчас я уже в тайне жалела, что не воспользовалась шансом укрепить мышцы ног и разработать дыхалку. Уже сейчас безо всякого груза за спиной я почувствовала, как сбивается дыхание и как быстро устают ноги.
- Ты привыкнешь, - видя мою растерянность, успокоила Лена, - завтра будет тяжело. Потом зашагаешь бодро. А когда все закончится, поймешь, что тебе не хватает этой ходьбы. Будешь скучать по ней.
Нам встретился длинный навесной мост через реку. Идти по нему страшно. С каждым шагом он раскачивается все больше и скрипит надрывнее. Вниз смотреть нежелательно. Громогласное пение реки может сыграть с тобой злую шутку. Смотреть только вперед. И ни в коем случае не останавливаться.

Затем мы спустились к реке по гладким, десятками лет обточенным водой, булыжникам. Они были горячими, а вода в реке, напротив, ледяная, даже колючая, и трех секунд не продержишь в ней ног.
Мы выбрались на неизвестную тропу и просто пошли куда глаза глядят. Из-за одного холма выглядывал другой, и третий, и четвертый, а вдали белели вершины-гиганты, маня нас к себе, предвещая будущую торжественную встречу.
Вдруг перед нами выскочил сад местного жителя. От него нас отделяла каменная ограда. Должна признаться, что я - любитель бананов. А здесь их было видимо-невидимо. По старой русской традиции, я залезла на «забор» и потянулась за плодом. Завидя невдалеке притаившегося непальца, я тоже замерла. Но он, по-моему, не собирался выгонять меня из своих владений. Осмелев, я сорвала зеленый маленький банан. Каково же было мое разочарование, когда я поняла, что он совершенно неспелый. Неспелый банан по вкусу напоминает вязкий огурец. Вот такое открытие в области ботаники!
Вернулись мы на заходе солнца. Раннее пробуждение, чистый воздух, поток впечатлений сыграли свою роль. Под несмолкаемый шум реки сон выдался по-детски крепким и сладким.

За тридевять подъемов. В тридесятом спуске. На пути в Лама Отель

На завтрак мы попробовали чапати (пресный хлеб из рисовой муки) с ячьим маслом и джемом. Не причмокивали, конечно, но настраивали себя на еще более скудную пищу на высоте: рис на завтрак, обед и ужин. На время трека мы превратились в вегетарианцев. Лене было проще, она таковой и являлась в нашем мире. А вот Данику и мне, любителям сочной говядинки и свинины в кисло-сладком соусе, пришлось присмирить свои желудки.
Водрузив на спины рюкзаки... Хм... Вру. Лена, Карма и мой Даник героически водрузили на спины рюкзаки, каждый по двадцать кило весу. А я? Ну что я? Признаюсь, я несла небольшой, даже не туристический рюкзак весом не более пяти килограммов. Не виноватая я, сердечный друг сам пошел на этот шаг. От портеров, которые за деньги несут груз, мы все дружно отказались, хотя Карма и предлагал нам такую услугу.
- Русские предпочитают нести свои рюкзаки сами. За это вас уважают, - прокомментировал гид.
Да уж, они, непальцы, наверное, все как один думают, что мы принципиальные. По мне, так нам просто жаль денег, вот и маемся в дороге с поклажей, успокаивая себя тем, что, мол, без рюкзака за плечами и поход не поход. Неправда! Поход! У меня и без груза дыхание сбивалось, сердце стучало, пот на спине выступал, но зато мне хватало сил наслаждаться здешними пейзажами. А вот Данику иногда становилось не до видов. Поначалу мы шагали по тропе уверенно и легко, перекидываясь друг с другом интересными историями, шутками. Постепенно я почувствовала, что молча идти проще. «Молчание - золото», - крутилось в моей голове. А под ногами лежало настоящее серебро.
- Это просто слюда, - сказала Лена, обнаружив, что я собираюсь взять с собой в дорогу небольшой камешек, уж очень настойчиво подмигивавший мне в свете пронзительного солнца.
Тропа представляла собой лестницу, над которой совместно потрудились природа и человек. Серебристые булыжники разных размеров для всех видов стоп то поднимались вверх, то спускались вниз. Мне захотелось ступать по камням, на которые редко кого тянет ступать, тем самым я как бы здоровалась с булыжкниками, с которыми редко здороваются.
Вместе с нами из Сябры вышло еще несколько групп. Никто не гнался прийти к финишу первым, но азарт все равно имел место быть. Мы даже шутя обозвали свою команду «Русские танки». А тем временем мой «танк» стал выдыхаться. Я с нетерпением ждала привала и останавливалась при первом же удобном случае: попить воды, снять кофту (жар усиливался), намазаться солнцезащитным кремом, сфотографировать или заснять на видео какую-нибудь живописную картину. Даня был замыкающим в нашей группе, а потому он останавливался вместе со мной и ждал, пока мое дыхание нормализуется. С высоты на нас поглядывали Карма и Лена.
- Кажется, я всех нас торможу. Это плохо, - пожаловалась я Дане.
- Все хорошо. Просто каждый идет со своей скоростью.

Эти слова во время пути стали для меня лучшим подбадривающим бальзамом. «Мы просто гуляем. Мы слушаем пение птиц. Мы наслаждаемся природным великолепием», - произносила я про себя. Мимо нас бодро пробежали израильтяне, позже британцы, затем швед и еще пара немцев. Постепенно мы оказались в хвосте. А на привале снова встретили своих «соперников». Раскинувшись на стульях, все предавались долгожданному отдыху. Присев, я почувствовала, как сладкая волна течет от самых ступней, вдоль всей ноги, подбираясь к груди. Я почувствовала каждую мышцу своего тела, каждую его клеточку. И какой же вкусной была вода! Не было ничего вкуснее обычной воды! Очередная литровая бутылка, купленная еще в Туло Сябре, иссякла. Цена за воду росла с каждым метром нашего восхождения. Карма сказал, что в Кьянжин Гомпа литр воды обойдется нам в двести рупий. Вот она, правда жизни. Дороже воды и воздуха в мире ничего нет. Справедливые цены. Я поначалу слегка возмутилась. Но увидев, каким путем бутылки с водой попадают в жилища горных жителей, нашла, что это даже дешево. Только представьте: непальские мужчины, женщины и даже дети тащат по тридцать, а порой и сорок килограммов продовольствия наверх, прикрепляя груз к затылку. Они проходят этот трек как минимум раз в неделю. Я же, в свою очередь, и без килограммов падаю от усталости в первый же день.

Проблему с водой мы решили просто: завидев горный ручеек, проделавший путь от ледников к нашим ногам, мы недолго думая наполнили пластиковые бутылки жизненеобходимым элементом.
- Даже не думайте, - предупредил нас Карма, - эту воду пить нельзя. Для ваших желудков она опасна!
- Да уж, наши желудки привыкли к воде с хлоркой и всевозможными ядовитыми включениями из канализационных труб! Карма, это же горная вода! Самая чистая в мире! Самая настоящая! Гималайская! - я с упоением сделала первый глоток. - Эта вода - лекарство для наших желудков!

Карма смотрел на меня с опаской, видимо, ждал, что после этого монолога я непременно засяду под вечнозелеными рододендронами в глубине гималайских лесов с тяжелой диареей.
Долго ли, коротко ли, но мы, наконец, дошли до Лама Отеля. Карма привел нас в уютный двухэтажный домик. Встретила нас длинноволосая женщина с мягким взглядом и крошечным младенцем на руках. Казалось, что она демонстрирует свое бесценное богатство перед постояльцами. Хозяйка подошла ко мне и попросила разрешение потрогать косички.
- Красиво! - восхитилась она.
Кто бы говорил! Обладательница шикарной шевелюры завидует туристке с наполовину искусственными волосами. Да я бы за такую природную роскошь не раздумывая отрезала свои косички под корень! Женщины в горах неописуемо красивы безо всяких понтинов, лореалей, колгейтов и прочей химии двадцать первого века.
Хозяин гест хауса пригласил нас в обеденную комнату. Там уже вовсю пылала печь, и знакомые все лица, словно очарованные странники в свете живого огня, дожидались ужина. Мы с Даней заказали порцию риса и чоумен (лапша из рисовой муки) с овощами. Пока готовилась еда, Даник предавался мечтам об окрошке, холодном борще со сметаной и цыпленке табака. Очень уж он был разочарован непальской кухней в горных поселениях. Лена же пребывала в полном восторге. Много ли вегетарианцам для счастья надо!
Душ в тот вечер нам не светил. Электричества не было. Водонагреватели не работали. А под струей ледяной воды стоять не хотелось.
Ночь спустилась внезапно, огорошив нас безоблачным звездным небом.
- Звезда на звезде сидит и звездой погоняет, - перефразировала я Николая Васильевича. - В Петербурге давно нет такого неба...
- Там нет и перевернутого ковша Большой медведицы, и перевернутого месяца, - чуть помедлив, произнес Даник.

Ба! И правда, в непальском небе все было вверх тормашками!
- В таком положении небесная вода льется из ковша, а месяц расплывается в человеческой улыбке, - я поцеловала своего внимательного друга.
На ночь Даник намазал мои ноги разогревающей мазью, отчего я еще долго не могла уснуть. Прижавшись друг к другу, мы вместе лежали в тишине комнаты, изредка улавливая легкий свист ветра, влетавшего в нашу обитель.

От джунглей до тундры за 12 часов. На пути в Кьянжин Гомпа

Утром мы попрощались с гостеприимным семейством и пообещали остановиться у них на обратном пути.

Начало нового дня выдалось легким. Природа расцветала на глазах. Птичий хор напевал что-то веселое из Моцарта. Каменистые подъемы и спуски сменила лесная, точно из сказки, тропа.

Непальский лес в апреле дружелюбен. Мы не встретили на пути ни комаров, ни мошек, ни приставучих мух и слепней, ни гремучих змей, ни пауков с их вечными невидимыми ловушками. В сезон же муссонных дождей на поверхность земли вылазит вся нечисть. И самая мерзкая из них - тропическая пиявка. Она настолько быстрая и ловкая, что без зазрения совести может присосаться к телу, пока турист невинно справляет нужду. Это мне рассказывали трекеры-экстремалы, которым всякая погода благодать: «Какая разница: сезон – не сезон. Лишь бы горы! Только горы!»
Шаг за шагом мы поднимались все выше и выше. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, лаская теплом мои руки и ноги, которые я уже максимально успела оголить. На очередном привале непальский мальчонка, увидев меня, сначала замер. А потом целенаправленно пошел к объекту, поразившему его до глубины детской души. Не стесняясь, крохотной смуглой ладонью он стал водить по белой коже моих ног. Дело в том, что местные женщины целомудренно укутывают себя юбками и платками. И в жаркое время года ты не увидишь здесь даже обнаженной лодыжки. Потому малец и был шокирован моей чрезмерной открытостью. Признаюсь, в тот момент я испытала прилив настоящего стыда - захотелось поскорее одеться. По возвращении в Петербург, где конец мая выдался достаточно жарким, я еще долго не могла привыкнуть к девчонкам в мини-юбках и шортах, которые публично демонстрировали красоту женской природы.
Шаг за шагом мы поднимались все выше и выше. С природой творились чудеса. Мы шли уже через сады рододендронов, цветение которых становилось ярче и насыщеннее. Кроны вечнозеленых деревьев были усыпаны белоснежными, пастельно-розовыми и кричаще-алыми пушистыми цветами. Мне моментально захотелось стать художником-живописцем и запечатлеть все это богатство на холсте масляными или акварельными красками.

Фотоснимки не удовлетворяли: они не передавали в полной мере цвет, оттенки, блики, тени, самое главное - жизнь. Вспомнились строки из поэзии Веры Полозковой: «Драгоценно то, что хватило ума не присвоить, не сфотографировать, не облечь ни в одну из условностей...» Надо было здесь и сейчас наглядеться, напитаться, насладиться, чтобы там потом доставать из глубин памяти всю эту божественную красоту, ради которой стоит родиться, видеть и слышать, осязать и чувствовать.
Шаг за шагом мы поднимались все выше и выше. И шагать становилось труднее. Накануне Карма предупредил нас, что мы должны преодолеть десять часов ходьбы за один день, если хотим попасть на озера Госайкунд. Причем до Кьянжин Гомпа необходимо было добраться засветло.
Даник вот уже несколько часов пребывал в молчании. Я уже начала беспокоиться за него. Но кивком головы он дал мне понять, что силы еще не иссякли. Я пыталась совладать со своим дыханием, которое было настолько громким, что казалось, весь лес его слышит. Чтобы не думать о трудностях, я завела беседу с Кармой.
- В этих краях я не был восемь лет, - начал гид. - Последний раз я водил сюда французскую киногруппу. Они снимали документальный фильм про Лантанг. Ровно шестьдесят дней мы провели в горах. Одного актера весом в сто двадцать килограммов пришлось оставить в деревне Лантанг, куда мы сейчас и направляемся. Шел он медленно, а потому тормозил весь съемочный процесс. Группа отправилась без него в Кьянжин Гомпа и спустя три часа пешей прогулки была на месте. Толстячок же на следующее утро один пошел догонять своих коллег. В базовый лагерь он добрался к позднему вечеру, чем всех удивил. Основные кадры планировали снимать на высоте четыре тысячи пятьсот метров. По доброй воле актер отказался от этого испытания (на подъем ему бы понадобилось больше суток). Пришлось искать замену. Дублером стал местный непалец, который был несказанно рад поучаствовать в создании фильма.
После этой истории Карма подрос в моих глазах. Оказалось, что он вообще редко занимается простыми туристами. В поле его деятельности - киношники. Задача Кармы – провести группу к месту съемки, обеспечив безопасное восхождение и спуск. Косвенно наш гид был причастен к киноискусству.
За разговорами я заметила, как природа снова сменила обличье. Рододендроны встречались реже. Буйство зелени осталось позади, а впереди простиралась земля с колючками, мхами и лишайниками.
Мы притормозили у проверочного пункта, где наши фамилии вписали в толстый потрепанный журнал.
- Зачем это? Они боятся, что мы причиним вред национальному парку? - поинтересовалась я у Кармы.
- Не только поэтому. Если спустя несколько дней вы не поставите напротив своей фамилии подпись, вас начнут искать. Вы будете считаться без вести пропавшими.
- И вертолет пришлют?
- Да, - не колеблясь, ответил Карма.
- Не в такие уж дикие места нас занесло!

Мы сделали последний привал перед деревней Лантанг в крохотном поселении, где было всего три домика. Оно находилось на отвесе горы. Вид оттуда открывался замечательный. Лантанг-Лирунг был уже совсем близко: он высоко держал свою седую голову, упираясь ею в бирюзовое небо.
Здесь мы перекусили: не смогли удержаться, увидев в меню блюдо под названием «Момо с мясом». Момо - это по-нашему вареники на пару. В горах их лепят с овощами, картофелем, с шоколадом «Сникерс» (последнее явно для гурманов) и очень редко с ячьим мясом. На вкус оно жесткое и пахучее. Нам это блюдо не понравилось. Даник еще больше заскучал по русской кухне.
В Лантанг мы приползли далеко за полдень.
- Здесь мы остановимся на ночь, - решительно провозгласил Карма свой вердикт, с сожалением вглядываясь в наши усталые, изможденные лица.
Я запротестовала, но поддержки от Лены и Дани не получила. У меня открылось второе дыхание: всего три часа – и мы в Кьянжин Гомпа! А завтра уже на вершине четыре тысячи триста метров! И я буду сидеть в позе лотоса и улыбаться миру! Но Карма был непоколебим: он боялся, что с нашей скоростью мы не успеем прийти в базовый лагерь до захода солнца. Перспектива идти по темноте в горах его не прельщала.
В итоге моя взяла... Сейчас я уже могу точно сказать, что это был самый сложный отрезок пути на всем треке.
Мы шли и шли. Шагали и шагали. Мы сделали много тысяч шагов и много тысяч тяжелых вдохов и выдохов. Ноги перестали меня слушаться: при подъеме они дрожали, при спуске подгибались. Погода портилась. Ветер усиливался. Резко холодало. Природа умирала. На высоте около трех тысяч метров мы встретили первых яков, огромных, лохматых, степенных.
Солнце уже зашло за горы, а мы все шли и шли. С каждым шагом медленнее и медленнее. На Дане не было лица. По фотоснимку я понимала, что и на мне тоже. Три часа истекли, а до Кьянжин Гомпа было еще далеко. В какой-то момент мне вспомнился рассказ про толстого француза. И как он стал мне близок и понятен! Я почувствовала себя грустным странником, бредущим неизвестно откуда, неизвестно куда и, главное, неизвестно зачем.
К довершению печального пейзажа с неба посыпался снег. Горы сделались хмурыми: как вековые старцы, они стояли безмолвно, глубокомысленно поджав морщинистые губы.
В моей памяти откуда ни возьмись всплыла мантра, которую я до отъезда вычитала в путеводителе по Непалу: «Ом таре тутаре туре соха», - она якобы защищала всех путников от бед. «Ом таре тутаре туре соха», - шептала я в сумерки.
Наконец вдали появились долгожданные маячки - разноцветные гирлянды флажков с написанными на них молитвами. Это означало, что селение близко.
Из Лантанга в базовый лагерь Кьянжин Гомпа мы добрались спустя пять часов вместо запланированных трех.
Наш ночлег располагался на самом отшибе деревни. Согреться удалось только в обеденной комнате, где вовсю пылала печь. В номерах же было беспощадно холодно и ветрено. Не раздеваясь, прямо в шапках и куртках, закутавшись в два спальника, Даник и я плотно прижались друг к другу и в тот же час провалились в сны.
Для меня это была особенная ночь. Это был поход в кинотеатр во сне. Мое бессознательное точно взбунтовалось: откуда-то из глубины памяти появлялись люди, давно позабытые, из далекого детства. Высота играла с нами в свои игры...

Ползком до космоса. Восхождение

Кульминационный подъем мы совершали налегке. Основная трудность заключалась в отсутствии всякой тропы. Мы просто карабкались по крутому склону холма, как муравьи.
На этой высоте не хотелось ни есть, ни пить, ни говорить. Тишину нарушали лишь порывы ветра. С погодой нам повезло - горы были открыты.
Дышалось трудно из-за нехватки кислорода. Кстати, базовый лагерь Эвереста находится на высоте пять тысяч пятьсот метров, и там живут люди. Чем же они дышат?
Даник и я намного отставали от Лены и Кармы. Я двигалась со скоростью черепахи, сил на ускорение не было.
Как одновременно близко и далеко был пик, на который мы взбирались! Признаюсь честно: если бы не мой сердечный друг, я бы так и не достигла цели.
- Ты чего села? Поползли... - прошептал Даня.
От солнца и ветра мои губы посинели и покрылись коркой. Я сидела, уставившись на две горы (черную - пониже, белую - повыше), над которыми зависло небольшое рваное облако.
- Дальше я не могу идти, - еле слышно произнесли мои губы, которые будто не принадлежали моему телу, я их не чувствовала.
- Ну ты чего?! Осталось каких-то шестьдесят метров! Ползи! - Даник протянул мне руку...

Позже мама спросила меня по телефону: «Ты разобралась, кем стал для тебя Даниил в горах? Друг или враг? Или так?..» «Больше, чем друг», - был мой ответ.
- Иди один. Я уже всего достигла. Я уже в космическом пространстве. Я уже вижу весь мир. Не хочу шестьдесят метров... - невесомое облако растворялось в небесной лазури.
- Ты же сильная! Потом будешь жалеть, что не смогла сделать несколько шагов на пути к цели! - не унимался родной человек, склонившись над моим телом.

Я посмотрела наверх, где нас дожидались Карма и Лена. Встала. И пошла. Последние три метра я цеплялась руками за сухую траву. Только сила воли и характер дотащили мое тело до вершины.
Я стояла на высоте четыре тысячи триста метров, гордо расправив плечи. Усталость исчезла. Мои губы кривились в блаженной улыбке. Сердце билось учащенно не только от нехватки кислорода, но и от эндорфинов, взорвавшихся внутри, в области солнечного сплетения. Горы в величественном молчании приветствовали меня. Времени не стало. Вокруг была лишь вечность, непобедимая и всепоглощающая. И я растворялась в этой вечности без остатка, становясь и землей и небом, и рекой и горой, и молчаливым яком и мизерным цветочком в альпийских лугах. Я была дорогой в вечность и самою вечностью.

Спуск был легок и приятен. Я летела по пологому краю все той же горы, радостно перескакивая впадины и камни, как молодой жеребенок, не обращая внимания на Данины предостережения. Я уже догадывалась, что наутро проснусь с обгоревшим напрочь лицом и простудой на губах. Но было все равно! Цель достигнута! Небо тем временем окутывали снеговые облака, и редкие снежинки уже парили в воздухе. Горные вершины в одно мгновение спрятались за занавесом. Только мы успели достигнуть нашего временного пристанища, как разыгралась настоящая пурга.
Вечером того же дня мы праздновали победу. Специально для этого случая Лена припасла коньяк. Не успел наш славный гид сделать и пары глотков, как лицо его запылало, расплылось в улыбке, глаза увлажнились, заблестели. Непальцы - они как наши якуты, им много для веселья не надо. Под это дело я его проинтервьюировала: расспросила насчет местных обычаев, касающихся любви, свадьбы, семьи.
- Во времена моей молодости (двадцать лет назад) обряд замужества совершался только с позволения родителей. Отец и мать сами выбрали мне жену. Но некоторые молодые, вопреки стариковским рекомендациям, женились по любви. Они уезжали из дому далеко-далеко и самостоятельно строили дом и семью. В родительской помощи свободолюбивым отказывали. Сейчас все изменилось. Я, например, никогда не стану влезать в чувства своего сына Давы. Он у меня большой молодец. У него знаете сколько англичанок хорошеньких в подружках числится! А с женой мы живем сейчас мирно. Поначалу ссорились, пока дети росли, пока дом строили. А теперь-то чего? Жизнь налажена. Дети выросли.
- Люблю ли я жену?.. - Карма смутился и ничего не ответил.

В гест хаусе, где мы остановились, хозяевами были тибетцы, такие же добрые и гостеприимные, как непальцы. В горах их много. Большинство из них нелегалы. Они бежали из своих родных земель не потому, что не любят их. Любят, еще как! Дело в том, что, когда Китай полностью завладел землями Тибета, там воцарился хаос. Китайцы насильно насаждали в Тибете свои традиции и обычаи, свою политику, влезли в религию этого мирного народа. И главным ударом для тибетцев стал уход далай ламы в Индию. Одни восприняли это как предательство. Другие - как безвыходность ситуации. Одни остались дома. Другие бежали в Непал и Индию. Все это мне рассказала Лена. А ей, в свою очередь, Пассан, племянник Кармы, который водил ее на Эверест.
Тем же вечером мы познакомились с молодой парой британцев, которые навсегда развеяли мой миф о чопорности и сухости этой нации. Мы болтали обо всем на свете. И даже умудрились сыграть с ними в «крокодила» (это когда человек должен без помощи речи объяснить присутствующим загаданное слово). Языковой барьер усложнял игру и в то же время делал ее еще более интересной.
За соседним столом длинноволосый молодой человек в странной шляпе что-то записывал в блокнот. Мы поспорили с Леной насчет его национальной принадлежности. Я склонялась к датчанину, а Лена - к австрийцу. Выяснилось, что он швед.
У самой печи расположилась группа французов. Они играли в карты и пили чай из термоса.
А австриец из Зальцбурга и испанец из... уже не помню... сидели, уткнувшись в карту Гималаев.
В тот день мне хотелось не пропустить ни одной детали. Все мы были особенными: теми, кто уже взобрался на свой пик, и теми, кто только собирается сделать это завтра. Почти всех присутствующих в обеденной комнате в то вечернее время, когда за окном вихрями кружился снег, позже мы встретили на своем пути. И знаете, я думаю, все они не случайные прохожие. Это «гора с горой не сходятся, а человек с человеком сойдутся». Так гласит непальская мудрость.

Фото автора