Свято место

Когда-то село Саламатовское было богатым: огромные пастбища, поля, собственная, хоть и деревянная, церковь… Удивительно, что во время первой мировой войны и назревавшей гражданской, тогда, когда впору было спасать имеющееся, у местных жителей возникло желание возвести новую, каменную, церковь. За строительство взялись «всем миром»: каждый внес свой посильный вклад. Тогда никто и не предполагал, что век у новой церкви окажется недолгим.

Свято-Троицкая церковь виднеется уже за поворотом на Саламатное, хотя до самой деревни еще минут пять езды. Кругом луга, изредка разбавляют пейзаж усталые березки, по бокам ищут приюта черные домики, а на пригорке – оставленный, забытый храм. Одинокий старик, доживающий свой век в полупустой деревне.
Саламатное лишь с очень большой натяжкой можно назвать селом: десяток ветхих домишек да времянки, которые соорудил местный бизнесмен для своих работников.
Признаюсь, в моей жизни случалось немного разрушенных храмов, но в голове, тем не менее, сложился определенный образ – четыре стены без крыши, окон, а то и пола, разрушаемые ветрами, дождями и рукой человека. Свято-Троицкий вряд ли подходил под это описание: еще не до конца сломленное временем добротное здание из красного кирпича с деревянными, сохранившимися с начала прошлого века дверями, рамами и даже коваными решетками на окнах. Кажется, нужно лишь вставить стекла, и он снова будет жить.

В 1914 году в расходной книге Саламатовской деревни появляются первые записи, свидетельствующие о начале строительства новой церкви: уже в мае работник «Михаилъ Еличевъ» получает плату за кирпичную кладку. Жители ближних деревень активно жертвуют на строительство: кто несет двадцать копеек, а кто и двести рублей, огромные по тем временам деньги (для сравнения: зарплата саламатовского священника в 1913 году была равна ста семнадцати рублям). В августе уже собирают «крыльца». В июне следующего года нанимается плотник, а в сентябре в Курганской типографии Шубина печатается объявление о поднятии крестов. В апреле 1916 года красят рамы и двери, и уже к концу лета заканчиваются все работы. Церковь освящают в 1918 году.

На следующий год после освящения храма в деревянный купол ударила молния: барабан накренился вбок, но не обрушился. Упал он только в 2003 году. Об этом нам рассказал настоятель храма Успения пресвятой Богородицы в поселке Варгаши отец Виктор, священник с седой бородой и чистыми, добрыми глазами.

«Мы пытались эту церковь восстанавливать: приглашали специалистов из Челябинской области. Есть такой закрытый город Трехгорный, там производят металл, из которого делают купола, – нержавеющая сталь с никелевым напылением. Приехали реставраторы, велись переговоры. Но когда дело дошло до подписей, человек, жертвующий на восстановление, отступил. Объяснил финансовыми трудностями», - говорит отец Виктор. «А то, что молния ударила…Это, наверное, плохо?» - «Наверное, это был знак от Господа: ждите страшной бури».

Стены внутри храма беленые, расписать их не успели: времена тогда были страшные, неспокойные. Священник мог вечером отслужить, уйти на ночь к себе, а утром его уже всей деревней не отыскать. В тридцатых годах саламатовского священника отца Сафрония забрали прямо со службы: в то время, когда читался «Апостол», пришли каратели, остановили службу и закрыли церковь. Отца Сафрония и местного пономаря Василия Игнатьевича Антипкина отправили в Курганскую тюрьму.
В Саламатном мы нашли внучку того пономаря, Параскеву Яковлевну, послушницу храма Успения пресвятой Богородицы в Варгашах.

«Пришла Советская власть, и службы прекратились. По домам вот если соберутся, помолятся, а так все закрыто было. Все церкви закрылись, всех священников увезли. Нашего дедушку забрали в Курган. Дед познакомился с ключником и с его помощью отцу Сафронию таскал передачу: передаст в окошечко и пойдет дальше. А как-то подошел к окошечку и говорит: «Отец Сафроний, прими передачу». Никто не отвечает. Потом сказали: накануне ночью увезли батюшку и расстреляли. Сам же дедушка недолго сидел. Вскоре его вызвали и говорят: «Иди, ты освобожден», а он отвечает: «Отдайте мне мою книгу». - «Иди в булочную, там твоя книга». Нашли книгу, подают ему, а она не его. Наша-то в лицах была, а вернули простую. Он взял и пошел в деревню. В Саламатово». - «А людям нужна была церковь?» - «Людям-то? Конечно».

Гонения были жестокими. Известны случаи, когда священников грузили на баржу, затем вывозили на слияние Тобола и Иртыша и затапливали судно. Бабушка Параскева вспоминает: «Такое было смятение, когда дубровского священника забирали! Мой дед незадолго до этого был у него и спрашивал: «Отец Николай, ты пойдешь на смерть?» Он отвечал: «Да разве это можно?!». А следом пришел Ковалевский отряд… Подошли к воротам да давай насмехаться над батюшкой: мол, рукава у тебя широкие, большие. Он отвечает: «А дураков-то еще больше». И начали палками в него кидать. Когда они уходили, отец Николай закрыл ворота и сказал деду: «Василий Игнатьич, ты попроведать меня приди»… Увезли отца Николая в поле, гоняли там по дудкам, глаза выкололи и низ отрезали. А он такой красивый священник был. От этого и умер: с крови сошел. Слышали даже, как громко он кричал. Издевались сильно»…

Несмотря на смуту, Свято-Троицкий храм выстоял.

«Он сохранился во многом благодаря пожару, который был в тридцатые годы, деревня тогда почти вся выгорела, осталось домов пять-шесть. Весь народ разъехался, многие ушли в другие села, и ничья рука его не разрушила. Господь не позволил на него посягать. Вот сколько было у нас храмов, только один в таком виде остался. На весь район один храм. Но у Бога все мудро: когда-нибудь он будет нужен», - комментирует отец Виктор.

Хорошо бы, если он стал нужным по своему прямому назначению. Параскева Яковлевна возвращается мысленно во времена своей молодости:

«После 30-х годов в храме хранили пшеницу. Я помню, была Анькой в положении, она уже шевелилась у меня в животе, а натаскала 70 центнеров. Пришла домой и родила ее, недоношенной. И хоть с Алексеем мы столько перетаскали, родила здоровой. Место-то благодатное».

Двенадцать-пятнадцать лет назад в полуразрушенном храме еще проводились службы: тогда в Саламатном было много переселенцев из Казахстана и еще не до конца разъехавшихся местных жителей. Потом одни перебрались ближе к Центральной России, другие – в Курган, третьи – на Север. Все сложнее стало собирать оставшихся саламатовцев на молебны: хорошо еще, если человек десять придет. В 2000 году саламатовский бизнесмен Александр Володин повесил на храм большой замок, и службы сначала проводились на улице вблизи святилища, а потом и вовсе прекратились. Только в 2003 году варгашинцы приняли храм на приход и 12 июня провели там молебен. После этого бывать наездами в Саламатном получалось все реже и реже.

Сейчас Свято-Троицкий храм абсолютно никому не принадлежит: с одной стороны это отрадно – использовать как зернохранилище или склад его не станут, но с другой – и позаботиться о нем некому. Когда-то отец Виктор сделал серию фотоснимков храма и отвез получившийся альбом в отдел культуры. Если здание припишут к памятникам архитектуры, значит, можно рассчитывать на реставрацию. Священнику отказали. Да и средств на сохранение этого храма в отделе культуры все равно нет.

Проходящие мимо храма саламатовцы крестятся, подозрительно всматриваются в чужаков… Опять храм тревожат, не дают ему покоя. Нашелся бы уже добрый человек, который помог святилищу сохраниться. Главное – постелить новую кровлю, чтобы здание изнутри не начало подгнивать от дождя и снега, а остальное со временем устроится. Наверное, о такой помощи они просят Николая Чудотворца: лик его невесть как попал в храм и до сих пор покоится в углублении стены за алтарем.
В конце беседы отец Виктор вздохнул: «Мы привыкли думать, что до революции наши предки жили плохо, были необразованными, грязными, нищими, забитыми, убогими. Но именно эти «убогие» предки построили не один такой вот храм. А мы, современные люди, имея хорошую технику, новые технологии, мы, образованные и богатые, даже не можем сохранить построенное. Стыдно нам».

Фото: Евгений Кузьмин.